они направились к машине.
Удостоверение сотрудника федеральной прокуратуры высокого ранга, предъявленное Гюльчатай в дирекции Ладожского вокзала, не только открыло перед ней и полковником Алексеевым все двери, но и позволило без лишних проволочек поднять свежие документальные архивы. Одновременно были оперативно изысканы сведения в компьютерной базе данных, затребованные строгим «советником юстиции».
Сомнений не было: на имя Алексеева Дмитрия Владимировича по предъявленному удостоверению личности офицера был приобретен железнодорожный билет в купейный вагон скорого поезда Санкт- Петербург – Мурманск. Но в Мурманске Дима не появился. Заместитель начальника вокзала – дородная женщина в золоте и высокой «салонной» прическе – только с сожалением развела руками: вряд ли еще мы чем-то можем помочь. Нет, никаких эксцессов в пути не происходило. Вот письменный отчет начальника поездной бригады. Впрочем, ведь пассажир мог сам сойти с поезда, не доезжая до конечного пункта. Да-да, естественно, что в таком случае проводники вагона обязаны доложить старшему об освободившемся месте, чтобы его можно было представить на реализацию на ближайших станциях. Но, видите ли, у нас не южно- курортное направление, и текучесть пассажиров на протяжении всего рейса очень незначительна, большинство следует до Мурманска. Ну разве что выходят на крупных станциях Кольского полуострова… А там что уж докладывать, все равно никто не подсядет.
Конечно, вы можете побеседовать с поездной бригадой! Вам очень повезло – дама посмотрела на увесистые золотые часы на своем мощном запястье – эта бригада два часа назад вернулась из рейса. Сейчас железнодорожники готовят к сдаче документацию и имущество. Обычно это занимает часов четыре-пять, а потом – двое суток отдыха, и снова в путь. Состав можно найти на 18-м запасном пути. Да- да, конечно, вас туда проводят. До свидания, спасибо.
Не успели Галя и Владимир Семенович добраться до нужного им 12-го вагона, как их догнал запыхавшийся толстячок в форменной железнодорожной одежде с множеством золотых нашивок на рукавах и погончиках. Сняв фуражку, он стал отирать большим платком пот со лба и затылка. И представился как-то невнятно – то ли заместитель начальника поезда, то ли начальник поездной бригады или старший кондуктор… Тьфу, какая разница – «советнику юстиции» нужен проводник двенадцатого вагона! Толстячок засеменил впереди, размахивая короткими ручками: как хорошо, как удачно, они как раз оба на месте. Сейчас, сейчас…
По коридору 12-го вагона угрюмый мужик неопределенного возраста перетаскивал огромные тюки с использованным постельным бельем, матерясь при этом громко, но однообразно.
– Григорий! Григорий!
Толстяк попытался перекричать мужика, но из этого ничего не вышло. Тогда он швырнул в того валявшуюся в проходе подушку. Удачный бросок вызвал поток брани, а подушка полетела обратно.
– Я кому говорю!!! Начальство пришло!
Мужик наконец обернулся:
– Ты, что ли, начальство?!.
– Вон, люди из прокуратуры с тобой хотят поговорить.
Мужик бросил объемистый тюк и подошел к неожиданным гостям:
– Почему, я тебя спрашиваю, у всех напарники как напарники, а у меня – баба, а?! Мало она меня в рейсе достает, так еще и здесь одному корячиться приходится… Уволюсь, к чертовой матери!
– Тихо, тихо, Григорий! – успокаивающе проговорил толстячок. – А где Татьяна?
– Танька-то? Усвистала, фифа, отчет сдавать. Бумажки под мышку и…
– Ну ладно, ладно. В следующий рейс пойдешь в четвертом.
– А на х… рена мне плацкарт? – забубнил мужик. – Таньку убирай, куда хочешь!
– Потом поговорим, я сказал. – Голос начальника стал строже. – Проводи людей в свое купе и побеседуй. Да смотри, чтоб без… вывертов, ясно?
Мужик открыл ключом дверь и впустил Галину с полковником в служебное помещение. Они расположились на нижней полке, а толстяк пристроился на пороге.
…Разговор с проводником не принес никакой ясности. Он долго вертел в грязных пальцах фотографию Дмитрия, потом, наконец, произнес:
– Ну… да, ехал… этот. Тихий такой. Никуда не выходил даже. И не пил, вот! – Проводник произнес это так, будто говорил о чем-то сверхъестественном. – Книжки все читал. Ха… моряк, называется!
Ничего больше мужик припомнить не мог. Но точно знал, что пассажир вышел в Мурманске.
– Я хорошо это помню, народу-то немного было. Летом в ту сторону мало кто путешествует, ага.
Неужели Редин чего-то не смог узнать во время своего визита в Мурманск и Североморск? Или получается, что Дима исчез куда-то на этом отрезке между ними в 30 километров, где регулярно курсируют вполне комфортабельные автобусы? Вопросов только прибавилось.
Полковник с Галиной вышли из вагона и направились к выходу с территории железнодорожного узла. Они прошли не больше ста метров, когда из-за какого-то грязного, обшарпанного вагончика на запасных путях им навстречу выступила невысокая молодая женщина в наброшенной на плечи форменной тужурке с одним галуном на погончиках.
– Здравствуйте! – Она смотрела через плечо высокой Галины в сторону поезда на 18-м пути. – Пожалуйста, отойдем сюда. – Женщина жестом указала за старый вагон. – Нас там не будет видно.
Удивленные Гюльчатай и Алексеев шагнули за ней, и женщина сразу заговорила, словно боясь, что ее не выслушают:
– Я проводник с шестнадцатого скорого. С Мурманского. Из двенадцатого вагона…
– Вы Татьяна? – уточнил отставник.
Женщина закивала и, почему-то понизив голос, сообщила:
– Я знаю, зачем вы приходили.
– Откуда? – строго спросила Галя.
– Ой нет, не думайте, я не подслушивала! Просто я издалека вас увидела… и подумала… Вы же из полиции, да?
– Почти. Из прокуратуры.
– Ой, это еще лучше! А Колобок так вокруг вас и вился, так и вился…
– Это начальник бригады?
Женщина снова закивала:
– Только Колобок в сказке – он добрый, а этот…
– Чем же вам так начальник насолил?
Гюльчатай уже предположила, что сейчас придется выслушивать долгие женские сплетни и обвинения в краже подстаканников и наволочек. Она собралась резко прервать разговор, но промолчала, услышав неожиданно злое высказывание:
– Кобель вонючий! Руки распускает, козел! И Гришка, подлец, тоже. Сил моих нет уже отбиваться… Ой, я же совсем не об этом хотела! Слушайте, вы про того офицера спрашивали, который с нами ехал, да?
Полковник протянул женщине фотографию Дмитрия. Она лишь мельком на нее взглянула:
– Этот, этот. Красивый такой. Высокий и аккуратный. Его на вокзале еще девушка провожала. – Проводница посмотрела на Галину. – На вас очень похожая. А вам что Гришка сказал?
– Ничего особенного. Вел себя тихо всю дорогу, книжки читал. Доехал до Мурманска и вышел.
Женщина снова стала кивать в такт словам Гюльчатай:
– Да, да, все, как Колобок приказал. А ему, наверно, какое-то очень большое начальство… Никуда ваш офицер не доехал! Ни до какого Мурманска.
– Стоп, девочка! – Отставник взял ее за руку и посмотрел прямо в глаза. – Этот офицер – мой сын. Он пропал. Вспомни, пожалуйста, все точно.
– Да тут и вспоминать нечего. Они вышли в Волховстрое.
– Они?
– Ну да. Ваш сын и два его попутчика по купе.
– Это что, его друзья, сослуживцы?
– Нет-нет! Моряк еще на платформе с девушкой долго прощался, а этих двоих привел Колобок уже после того, как состав отправился. И сам посадил в купе к вашему сыну: тот один ехал. А нам с Гришкой
