Действовать надо было быстро, не давая опомниться поездной бригаде. Гюльчатай повелительно выкрикнула:
– Все объяснения потом! – Она выхватила из-за пояса пистолет, передернула затвор и приказала машинисту: – Увеличивай скорость! – и, обращаясь к Алексееву, добавила: – Полковник, проводите молодого человека и постарайтесь освободиться от ненужных сопровождающих.
Владимир Семенович понимающе кивнул, тоже вытащил пистолет, а свободной рукой сгреб парнишку за шиворот и резко вытолкнул из кабины на узкое боковое крыло, огражденное поручнем:
– Сигай, пока скорость не набрали! – и он мощным пинком ноги под зад указал нужное направление.
Сам же двинулся дальше, миновал первый грузовой вагон, который оказался пустым, а на переходе во второй нос к носу столкнулся с вооруженным полицейским, движущимся ему навстречу. Здесь закалка опытного спецназовца превзошла импульсивные действия молодого противника. Заученным блоком левой руки полковник отвел в сторону направленный ему в живот ствол автомата, когда палец мента на спусковом крючке оружия уже сжался до предела. Пули веером ударили по обитому железом борту вагона. Раздался противный визг рикошетов, который так напугал полицейского, что он даже присел и закрыл голову руками.
Отставник сокрушенно покачал головой: «Эх, молодежь!» И, как только что помощника машиниста, приподнял стража порядка рукой за воротник и, как щенка, швырнул с межвагонной площадки на рельсовое полотно. Подумав, Алексеев решил все-таки дойти до конца их короткого состава. И не пожалел об этом. Обежав вагоны с другой стороны, к хвостовой тормозной площадке бегом приближался Прапор. Его форменная милицейская рубашка расстегнулась до пупа, фуражка давно слетела с головы. Вместо глубоких, размеренных вдохов-выдохов из груди бегуна вырывались булькающие всхлипы. Похоже, он даже мало что различал перед собой, но упорно прыгал вперед через шпалы и рельсы с закинутым за спину автоматом…
«Что ж тебе неймется-то, упырь?» Владимир Семенович аккуратно положил руку с пистолетом на хвостовое ограждение, тщательно прицелился и выстрелил. Пуля пробила стопу Прапора. Он грохнулся носом в рельсовую гальку и громко завопил, ухватившись руками за раненую ногу.
Локомотив быстро набирал ход.
В кабине машинист объяснял Гюльчатай:
– Практически беспрепятственно я могу маневрировать только на внутреннем пространстве, а эта ветка ведет на Финляндский железнодорожный мост через Неву. Мне надо связаться с диспетчером, чтобы он перевел «стрелку». Но и он этого не сделает! Потому что надо иметь разрешение от высшего начальства. Или такая поездка должна быть забита в план. Нет, нас туда не пустят!
Девушка шагнула к вошедшему полковнику и негромко, чтобы не услышал машинист, сказала:
– Нам обязательно надо вырваться из этого «внутреннего пространства». Такая беготня по кругу скоро закончится: нас захватят или перещелкают, как тараканов. А выход один – на мост через Неву. Туда они вряд ли успеют подтянуться, и там есть прямые ветки в нескольких направлениях. Но проезд туда идет через «стрелку», которой управляет диспетчер. Я, конечно, сейчас попробую по рации на него надавить… – В голосе Гали были сомнение и неуверенность.
– Дай-ка, дочка, я сам поговорю с машинистом. Есть у меня кое-какие соображения… А ты последи пока за обстановкой: не догоняет ли нас кто или не устраивают ли засаду.
Над железнодорожными путями уже включились мощные прожекторы. Их яркий свет заливал все пространство, и хотя казался каким-то призрачным, холодным, ненатуральным, видимость обеспечивал хорошую.
– Ну вот, а ты боялась! – Довольный беседой с машинистом полковник обнял девушку за плечи. – Никто и никогда у нас не отменит ручное управление. Эту «стрелку» можно перевести вручную, если сбить автоматические ограничители…
– Так как же мы это…
– Элементарно, Ватсон! Самым универсальным приспособлением нашего – и предыдущих – поколений. Вам, молодым, этот инструмент мало знаком, все больше компьютеры да нанотехнологии. А мы простенько и со вкусом – ку-вал-дой! Вон, он все знает. И сделает, так? – обратился отставник к машинисту.
Тот кивнул, опасливо косясь на мощные руки Владимира Семеновича и небрежно засунутый за пояс пистолет.
– Убедил, па! Скоро мы приблизимся к «стрелке»?
– Сейчас перейдем на другую колею, потом развилка и по прямой метров триста, – ответил машинист и начал перестроения.
На развилке скорость локомотива пришлось сбросить. Машинист приготовился дать очередной предупредительный сигнал и высунулся в левое окно кабины. Прошло пять секунд, десять… Сигнал не звучал, а сам мужчина что-то пристально высматривал за окном, низко свесившись через металлическую раму.
Первым опомнился Алексеев. Он обхватил машиниста за пояс и втянул внутрь кабины. Мужчина безвольно растянулся на полу. В его левом виске виднелась небольшая темная дырочка…
– Снайпер… Когда же они успели только?! Что теперь? – почему-то шепотом заговорила Гюльчатай, но ее перебил властный, командный голос полковника:
– Слушай сюда, девочка! Это действительно снайпер. Расположился он слева от нашего состава, и в неудобном месте: чтобы выстрелить, ему пришлось ждать, пока машинист высунется далеко в окно. Иначе бы всех нас давно перещелкал. А «стрелка» расположена справа, то есть никто не помешает мне под прикрытием локомотива перевести ее. Потом я догоню состав. Ты заметила, как машинист вот этой рукоятью изменял скорость? Только не тормози слишком и ни в коем случае не останавливайся! Потом не заведемся. Ну да ты у меня умненькая, справишься. Никаких возражений! И обсуждать некогда: вон, «стрелку» уже видно. Работаем!
Полковник подхватил приготовленную машинистом кувалду и выбрался на правое крыло локомотива. Галина встала к рукоятке управления. Она сбавила ход и наблюдала через стекло, как Владимир Семенович соскочил с поезда, подбежал к «стрелке», секунду всматривался в нее, а потом, широко размахнувшись, нанес сильный удар, потом еще один и еще… Затем он отбросил кувалду, ухватился за какой-то рычаг и, весь напрягшись, повернул его в сторону…
Переведя взгляд вперед, Гюльчатай увидела, как перед самым носом продолжавшего медленное движение локомотива ожили две заостренные рельсы и переместились к другой стороне основного пути. Дорога на мост была открыта. Девушка оглянулась на полковника. Низко пригибаясь к земле и петляя из стороны в сторону, чтобы «сбить прицел» возможного снайпера, Владимир Семенович изо всех сил догонял набирающий ход состав. Вот он в последнем усилии дотянулся до бокового поручня тормозной площадки второго вагона, поставил ногу на нижнюю ступеньку и, наконец, выпрямился…
Все! Гюльчатай сосредоточила взгляд на быстро приближающихся опорах Финляндского моста. Под колесами локомотива замелькала черная рябь невской воды. Они – на мосту! Девушка, высунувшись в окно, глянула назад: где застрял полковник, он должен был уже пройти оба пустых грузовых вагона… Но увидела она то, от чего нехорошо похолодело в груди: метрах в 150 от второго вагона по тем же рельсам за их составом быстро двигалась автодрезина. И на ней в свете освещающих мост прожекторов хорошо было видно четырех вооруженных людей в масках и комбинезонах!
Галина посмотрела вперед. Там уже был виден противоположный конец моста с маленькой будочкой сбоку для стрелка-охранника. Внезапно, прямо на ее глазах, вдоль левого берега Невы откуда-то сбоку на большой скорости выехал вместительный автофургон. Он высоко подпрыгнул на железнодорожных рельсах передними колесами и замер как вкопанный, перегородив путь приближающемуся составу. Локомотив с двумя вагонами, подходящий как раз к середине моста, оказался в ловушке. Успели все-таки, гады!
Гюльчатай выбралась из кабины машиниста на левое крыло и побежала к грузовым вагонам. Владимира Семеновича нигде не было. Неужели… Глаза девушки наполнились слезами. Она еще раз пробежалась, осмотрела состав: никого. Теперь надо было принимать нелегкое и быстрое решение: остановить поезд и погибнуть в неравном бою или на полном ходу врезаться в автофургон, а там – как повезет.
Шли секунды. Две… три… Внезапно Гюльчатай что есть силы оттолкнулась от крыла локомотива и, вытянув вперед руки, бросилась в самый широкий мостовой пролет, а там, в пятнадцати метрах внизу, ее
