знал никого из ее действующих бойцов. Но после самоубийства Алексахина он узнал всю правду о Талееве. А вот теперь, Генерал, попытайтесь представить его реакцию на даже самую идеальную ликвидацию такого человека! Я не берусь ее предсказать.
– Простите, – Генерал был ошарашен и смущен, – я был не в курсе… Сам президент!
– Успокойтесь. «Сам президент» не одобрял существования этого подразделения, но мирился с ним. Теперь, без Алексахина, он полностью отказался от его использования в какой бы то ни было форме. – И очень тихо добавил: – По крайней мере, я сильно на это рассчитываю.
Вектор помолчал, словно просчитывая какой-то вариант, и, решившись, продолжил:
– Видите ли, Генерал, работа наших специалистов на «Северном» дает поразительные результаты. Правда, много времени уходит на выявление и отшлаковку побочного, экспериментального материала в головах наших объектов. Но среди этого «шлака» попадаются интересные перлы. Так, например, сразу у четырех наших объектов обнаружилось устойчивое представление об одном из их бывших сослуживцев как о человеке скрытном, ненадежном, способном на противодействие и даже предательство. Вряд ли подобный образ был привнесен извне. Скорее он самостоятельно сформировался в уже подготовленном мозгу на основе постоянных взаимодействий. В любом случае, этот человек – потенциальная угроза. А я не хочу оставлять за спиной предателей. Вы меня понимаете, Генерал?
– Его еще надо найти…
– Ничего не надо. Наша служба уже поработала. Вот его координаты в Санкт-Петербурге. Учитывая сложившуюся обстановку, от вас требуются лишь скорость исполнения и предельная надежность.
– Этим займутся мои лучшие специалисты!
– Отлично, Генерал. И помните, что Дмитрий Алексеев – вот ключевая фигура в нашем плане. Думаю, что в теперешних обстоятельствах мы должны действовать несколько по-иному. Хотя, признаюсь, ваша идея с использованием Алексеева-старшего мне импонирует. Возможно, мы ею воспользуемся. А пока…
Подполковник Феклистов получил от Генерала совершенно новые инструкции и в спешном порядке отбыл на Карельский перешеек.
«Самолетик» оказался небольшим, двухмоторным, но превосходно оборудованным всеми новинками авиационной техники. Стоило ли говорить, с какой роскошью и изяществом был обставлен пассажирский салон! Со скепсисом высказался только Виталий:
– Послушайте, командир, на этой «игрушке» мы вряд ли сумеем приземлиться поблизости от базы «Северный». Я не припомню там ни одного сколь-нибудь приличного участка с ровной поверхностью.
– Не переживай, Вит. Этот транспорт только до Петербурга. Там посмотрим, чем дальше следует воспользоваться. Кстати, в нашем распоряжении будет даже гидроплан! На аэродроме в Ржевке у «моего» бизнесмена откуплен приличный участок с ангаром. Есть там и соответствующие «игрушки». Ты лучше пока постарайся припомнить какие-нибудь особенности в охранной системе базы, за что мы можем зацепиться…
– Да я и так только об этом и думаю!
– Припомни подходы. Ведь база снабжается продовольствием, прибывают и убывают люди…
– Здесь все простенько и со вкусом: без предварительной договоренности по выделенным каналам связи ни одно судно или гидросамолет к острову не пристанет. Да и вообще никакое «чужое» плавсредство. Потому что с острова отправляется катер к единственному причалу на берегу и забирает, что и кого надо. Все!
– Ага, причал на берегу… Послушай, а если где-то рядом вдруг случится какая-нибудь заварушка или, например, стихийное бедствие?
– Однажды горел лес недалеко от причала, – ответил Виталий. – Так с острова тут же направили команду. Видно, пожар был небольшой, сумели справиться. А еще как-то драка в лесу началась между двумя отрядами туристов, до стрельбы дошло… На острове услышали и моментально выслали спецгруппу.
– Так-так-так, это уже зацепочки… Ладно, обмозгуем. Отдыхай.
Журналист переместился на роскошный велюровый диван, где вольготно расположился капитан 1 ранга Редин и лениво потягивал свежий гранатовый сок из высокого хрустального бокала.
– Сибаритствуешь?
– Гера, ну что ты все в заботах, аки пчела? Расслабься, не жужжи, мы и так летим. Скоро не до отдыха будет.
– Это уж точно! Я, Серж, из-за звонка Гюльчатай не успел тебе еще о двух контактах рассказать, а они, по-моему, весьма примечательны. Один-то как раз и был с Израилем и состоял из одной витиеватой фразы: «Я, засранцы, не для того сюда от вас сбегал, чтобы ваши грязные лапы могли до меня дотянуться, х… вам по всей поганой морде!»
– Очень узнаваемая лексика! Наш человек, – резюмировал Сергей.
– Я тоже много знакомых оттенков различил. Но второй для нас более примечателен…
После того как Гера обронил первые слова об автономном плавании в начале двухтысячных, в трубке возникло продолжительное молчание. Можно было ожидать, что ее сейчас повесят, но абонент неожиданно поинтересовался, кто с ним разговаривает и зачем нужны такие сведения. Наверное, Талеев был к этому времени утомлен целой чередой безрезультатных звонков, потому что впервые назвал свою фамилию и профессию – журналист. Молчание было еще более долгим, а потом в трубку проговорили:
– Я слышал о вас. Это не телефонный разговор. Но я согласен встретиться с вами. У меня будут лишь два условия: заранее предупредите о встрече, по крайней мере, за сутки. И второе: я хочу, чтобы вы привели с собой человека, отлично разбирающегося в военно-морской специфике. Это будет полезно нам всем.
– Действительно интересно, – произнес Редин. – Ты, конечно, знаешь, что это за человек?
– Черных Петр Борисович, капитан-лейтенант запаса, оператор ядерной установки. Уволился в запас в 2005 году, уехал в Санкт-Петербург, работал охранником в фирме «Броня», вырос до заместителя директора…
– Ход твоих мыслей мне отчасти понятен. Только ведь нет у нас этих суток в запасе.
– Так я и предупредил уже вчера.
– Черных… Черных… очень знакомая фамилия. Точно, где-то я пересекался с этим человеком! Но где…
– Не напрягайся, вечером и вспомнишь. Смотри, – журналист указал в иллюминатор, – подлетаем. Пора собираться.
В петербургской квартире Гюльчатай на Петроградской стороне было тихо и уютно. Поражали чистота и идеальный порядок, которые не так-то легко было навести и поддерживать в просторных апартаментах. Алексеева выкупила обе большие квартиры на одном этаже старого, еще дореволюционного дома с высоченными потолками и окнами и толстыми, «крепостными» стенами. В доме имелась черная лестница, по которой можно было выйти из квартиры в соседний подъезд, а оттуда – в короткий переулок с противоположной стороны дома. Был и ход на крышу.
– Это все Ксения нахозяйничала, – хвалила девушку Галина. – Пыли здесь насобиралось – просто ужас! И воздух был затхлый, как в нежилой квартире. Зато теперь просто музей домашнего уюта. И еды наготовила, наверно, на неделю.
Ксения смущалась посторонних мужчин и только робко отнекивалась:
– Да я просто подмела чуть-чуть да разогрела кое-что… Ведь целый день в четырех стенах! Надо же чем-то заняться.
– Думаю, что стен здесь не четыре, а все двадцать четыре! – заметил Редин. – Просто анфилада.
– Ну вот, Серж, и ты заражаешься вадимовским словоблудием! Кстати, он не звонил?
Галя отрицательно покачала головой.
– Ничего, появится. Это мы немножко опередили время. – Талеев повернулся в сторону исчезнувшего в длиннющем коридоре капитана 1 ранга. – Эй, прославленный моряк, у нас с тобой персональное дело имеется, не забыл?
Редин неожиданно «вынырнул» из-за какой-то незаметной боковой двери:
– Что, даже не пообедаем?
– Скорее позавтракаем, – ответил Гера, взглянув на часы, – но в другом месте. Извинимся перед
