— Ну и?..
— Разве ты не находишь это странным? Здесь не место и не время для одинокой монашки. И что ей нужно было тут во второй раз?
Иви подошла к арке и втянула ноздрями воздух.
Франц Леопольд сделал то же самое.
— Я ничего не слышу.
— Нет, ее запах еще сохранился. Правда, он совсем слабый. Она не пользуется парфюмированным мылом и дамской туалетной водой. Оставляет лишь немного терпкий запах своего юного тела.
— Ты видела ее?
— Нет, когда я здесь проходила, ее уже не было. Ты мне не веришь? Сеймоур тоже учуял ее!
— Ах, и тогда твой волк сказал тебе: «Иви, это была маленькая монашенка».
Иви скривилась.
— Не так, конечно, но я в состоянии понимать его высказывания.
Франц Леопольд верил ей, но при этом страшно сердился, потому что ему самому ничего не удавалось разобрать, когда волк начинал скулить и выть.
Они оба были как-то не в духе и остаток пути прошли молча. С преувеличенной вежливостью, которая граничила с презрением, Франц Леопольд открыл потайную дверь своей спутнице. Она колко поблагодарила его и пошла прочь. Сеймоур, как всегда, шел рядом.
Франц Леопольд посмотрел ей вслед и вздохнул. По едва заметному движению с правой стороны мальчик понял, что теперь он был не один. От злости он сжал руки в кулаки. Юному вампиру не нужно было поворачиваться, чтобы узнать Матиаса, ожидавшего его здесь.
— Как видишь, у меня еще все на месте, — грубо сказал он и, не удостоив тени даже взглядом, пошел в свою спальню.
На следующий вечер Алиса настояла на том, чтобы ей позволили оставить саркофаг и снова ходить на занятия.
— Я чувствую себя хорошо, — соврала она, когда Хиндрик критически осматривал ее. — А как может быть иначе?
— Ты носишь рубин, который дал вам граф?
Она кивнула и, дернув за кожаный шнурок, вытащила рубин из-под сорочки.
— Сначала я думала, что это всего лишь милое украшение, которое должно придавать нам смелости. Но, признаюсь, этот камень все-таки обладает какой-то силой.
Она задумчиво провела по нему пальцем.
— Что ты имеешь в виду? Это является тайной их сопротивляемости всему святому?
Хиндрик наклонился вперед и погладил камень.
— Нет, все не так просто. Камень — лишь вспомогательное средство, благодаря которому мы концентрируем силы, когда это нужно. И, возможно, с его помощью мы даже можем добывать энергию, свободно колеблющуюся в пространстве, и частично использовать ее для своих целей. Но для этого нужно много опыта и тренировок! И у них это есть. В этом их тайна.
Алиса сидела на краю саркофага и болтала ногами.
— А сейчас мне нужно на занятие. Ты же не хочешь, чтобы я пропустила еще больше?
Хиндрик улыбнулся и подал ей одежду.
— Ты победила. Но я буду держаться поблизости и приглядывать за тобой.
— А разве ты не делаешь это всегда?
— Ну конечно, только обычно я стараюсь делать так, чтобы вы не замечали меня и забывали об этом.
Он подождал, пока Алиса оденется, и провел ее в зал с золотым потолком, где настоял на том, чтобы она выпила дополнительную чашу свежей крови.
Алиса почувствовала взгляд в спину и обернулась. Франц Леопольд смотрел на нее поверх своей оловянной чаши. Алиса решительно направилась к нему. Она все равно собиралась найти его.
— Спасибо!
Он медленно поднял брови.
— Что? Чего ты хочешь?
— Поблагодарить тебя за то, что ты вынес меня из катакомб.
Он величественно склонил голову.
— Да, благодарность является неотъемлемой частью таких, скажем так, героических поступков. К счастью, мне это не составило труда, хотя у тебя далеко не хрупкое сложение.
Алиса почувствовала, как в ней поднимается гнев. Как ему только удавалось добиться этого за такое короткое время? Она попыталась сохранить внешнее спокойствие.
Между тем Франц Леопольд невозмутимо продолжал свою речь:
— Да, большинство окружающих недооценивают меня, а потом им приходится с раскаянием исправлять свою ошибку. Я надеюсь, ты не забудешь извиниться передо мной соответствующим образом!
— Что? — вспыхнула Алиса. — За что же я должна извиняться перед тобой? Что пол разверзся под моими ногами? Что я упала в склеп и потеряла сознание?
— Из-за твоей невнимательности ты доставила мне неприятности и помешала выйти победителем в этом соревновании. Нет никаких сомнений в том, что, если бы не ты, я поймал бы свою лису. Твоя вина в том, что мне пришлось признать поражение. И поверь, для меня это очень неприятно.
Алиса вспомнила одновременно столько ругательств, что даже не знала, каким наградить его в первую очередь.
Франц Леопольд посмотрел на нее и усмехнулся.
— Фи, ну и выражения! Из тебя точно леди не получится.
Алиса сжала кулаки и топнула ногой. Потом она резко развернулась, подошла к своему столу и, схватив сумку со скамьи, без лишних слов выбежала из зала.
Сегодня ночью они познакомились с новой учительницей, которая будет учить их итальянскому языку.
— Зачем нам это? — ворчал Таммо. — Мы очень хорошо понимаем друг друга, общаясь на старом языке вампиров.
— Это действительно так, но скоро вы сможете общаться не только таким образом. После того как вам позволят самостоятельно выходить в Рим и вы окажетесь среди людей, владение языком станет весьма полезным. Вы будете не только понимать их, но и сможете разговаривать с ними.
В классе зашумели.
— А когда нам можно будет выходить из Золотого дома без сопровождения? — потребовал ответа Карл Филипп.
— О, это не в моей компетенции, — ответила синьора Валерия. — Это решает граф Клаудио. Я буду лишь преподавать вам итальянский язык. Маурицио, Кьяра и Лучиано, если вы не хотите присутствовать, то я вас не задерживаю.
Радостно улыбаясь, три римских ученика собрали свой сумки и вышли из классной комнаты.
— Это несправедливо, — возмутился Таммо и скрестил руки на груди.
Алиса подмигнула брату.
— Ах, думаю, для тебя справедливость восстановится, когда занятия будут проходить в Гамбурге и всем другим придется мучиться над немецким языком, в то время как мы целые ночи напролет сможем в свое удовольствие гулять в гавани.
От этих слов лицо Таммо просветлело и он спокойно покорился судьбе.
Занятие началось довольно просто.
— Мужчина — il uomo, женщина — la donna, ребенок — il bambino.
Юные вампиры послушно записывали слова. Было слышно, как перья царапали по бумаге. Таммо облокотился на парту, положив щеку на ладонь. В его взгляде читался немой укор смертельной тоске. Алисе
