Маска чародея

Всемилостивейший, справился ли я со своей миссией?

– Я… я не знаю, – вот и все, что я мог ответить. Его рука дернулась ко мне со скоростью атакующей змеи. Он поймал меня за запястье и, не дав мне опомниться, притянул к себе, схватил и вторую руку, сжал их в своих ладонях и склонил голову к моим коленям.

– Но я касаюсь твоей плоти. Твои глаза видят меня. Меня, того, кто не жив и не мертв, того, кто охраняет Спящего, пока он не восстанет…

Он посмотрел мне в глаза и кивком головы указал на найденного мной зеленого колосса.

Видя боль в его глазах, чувствуя его отчаяние и надежду, ожидание какого-то таинственного заклинания, которого я не знал, я вспомнил тот день на улице резчиков, женщину на носилках, тоже ждавшую от меня излечения, чуда, которого я совершить не мог. Ну и каково же ей сейчас, когда она убедилась в том, что мои обещания оказались жестокой ложью? Не клянет ли она богов по моей вине?

Я покачал головой:

– Возможно, я лишь предтеча того, кто придет после меня.

Старик склонил голову, вздохнул и отпустил мои руки.

– Возможно…

Я замолчал, слушая, как ветер гудит между гробницами и как птица кричит с верхушки пальмы. Прочистив горло, я обратился к нему:

– А что должно произойти, когда пробудится Спящий?

Старик снова заплакал. Он покачал головой, словно не веря своим ушам.

– Почему? Почему меня снова проверяют после стольких лет, о Великий? Но, если тебе так хочется этого, я скажу, что Воскресший будет подобен богам – бессмертный, не молодой и не старый, равный богам, так как он жил среди них все то время, пока его тело спало в земле. Когда он вернется, будут переделаны и земля, и небо. Каждому из людей он воздаст по заслугам его. В это я верю, о Божественный. И как я справляюсь со своей миссией?

Я думал лишь о том, как успокоить его, не важно, солгав или нет. Я взял его за плечи и поднял на ноги.

– Да, – сказал я, – все, что ты делал, оценили по достоинству – ты нес свою службу как должно с самого начала, и хотя она еще не закончена, осталось совсем немного.

– Совсем немного? О, Великий, я жду с тех пор, когда еще не было королей, когда здесь еще не возникло городов, и когда сами боги ходили по земле в своем истинном обличье, а людей, которые видели их, ослепляли или превращали в зверей.

– Я знаю об этом, – кивнул я, хотя не имел ни малейшего представления, о чем он говорит. Я уже начал побаиваться его: наверное, ему не просто напекло голову, случай был явно более тяжелым. – Ты достоин награды. Время коротко, как рука.

При этих словах он улыбнулся, его лицо фантастически исказилось и совершенно непостижимым образом передо мной вместо дряхлого старика оказался сияющий от радости ребенок. Объяснить этого я не мог, даже самому себе.

– Секенр! – позвала Тика откуда-то сзади. Я обернулся. Она бежала ко мне между гробниц, тяжело дыша и размахивая белой накидкой, которую дала мне Неку. – Секенр! Мы с мамой… ломаем голову… куда ты подевался. – Она протянула мне кусок ткани. – Наверное, тебе это нужно.

Я завернулся в покрывало.

– Я… – забывшись, я произнес это слово на языке мертвых – тчэ-а. У Тики широко открылись глаза от удивления. Я повернулся к ней спиной и обнаружил, что старик исчез бесследно, словно его никогда и не было. Но он отнюдь не привиделся мне, и я это знал. Я чувствовал его прикосновение так же, как он чувствовал мое.

В причудливой игре света и удлинившихся теней зеленая фигура казалась живой – изможденный каменный ребенок, заснувший в песке и видящий таинственные сны из начала времен.

– Секенр? – позвала Тика. – Что это?

Она стояла позади меня, разглядывая песчаную насыпь, стертое лицо, выпирающие колени и ребра. Я пожал плечами.

– Не знаю. Ты когда-нибудь слышала о Том-Кто-Должен-Вернуться, о Возрождающемся или о ком-то в таком роде?

Она взобралась повыше и смела песок с гениталий скульптуры, обнажив гладкий камень. И вдруг подалась назад, слегка занервничав, и долго и тщательно терла руки, словно стараясь полностью очистить их от песчинок.

Она быстро сотворила знак против беды и несчастья.

– Нет, – покачала головой она. – Но об этом месте столько историй, что никто просто не может знать их все.

Я не был уверен в том, что она сказала правду, но не стал говорить об этом.

Она потянула меня за руку.

– Пойдем. Мама ждет.

Я последовал за ней, и мы нашли госпожу Неку, спавшую за громадным троном одного из последних памятников – правитель сидел в одиночестве, сильно подавшись вперед, в то время как остальные цари откинулись на спинки тронов; его каменное лицо с высокими скулами, крючковатым носом, тонкими поджатыми губами и маленьким подбородком своим зловещим выражением напоминало ястребиное.

Стук башмаков Тики разбудил Неку.