– Кто такие порки? – спросил у прекрасной баронессы Пигал.
– Порки – это существа из старинных легенд. Повелители четырехруких логов. Когда-то наши предки гельфы вели с ними затяжную войну, но это было уже после Великого поражения.
– А как они выглядят?
– Я никогда их не видела,– слабо улыбнулась бледная Лилия.– Их никто не видел. Рассказы о порках по большей части просто выдумка.
Возможно, порков и следовало считать сказочными персонажами, но кентавр Семерлинг был существом реальным, не говоря уже о князе Тимерийском. Вот куда завела Пигала Сиринского история, начавшаяся в замке Лорк-Ней. Хотя нет, началась она в замке Крокет стараниями барона Силиса Садерлендского и ведьмы Зебы. Между прочим, прямой потомок этих безумцев пиковый Феликс находится в этом зале и насмешливо щурится на озабоченного магистра. Он единственный из молодых людей догадывается о сомнениях Пигала Сиринского, но вряд ли сочувствует ему.
– А далеко отсюда до ближайшего голубого замка? – спросил у Лилии барон Садерлендский.
– Полдня пути.
– Скажите, баронесса, а вы ничего не слышали о князе Тимерийском? Или, возможно, мы вам кого-то напоминаем?
Гиг Мессонский хотел было возмутиться неуместной настойчивости барона, но не успел, потому что Лилия кое-что вспомнила.
– Это было давно, лет десять назад. Я была тогда совсем ребенком. У нас в гостях был человек, рассказавший сказку о звездном принце, который меня полюбит.
– А имя этого принца – кавалер бубновый? – внезапно спросила Лулу.
– Да,– кивнула головой Лилия.– Все сидевшие тогда за столом смеялись и долго шутили по этому поводу.
О кавалере бубновом Лилии мог рассказать только Андрей Тимерийский. Но ведь случилось это десять лет тому назад. На планетах, связанных дорогой гельфов, время течет синхронно, следовательно, Гигу тогда было от силы десять лет. И тем не менее его отец уже твердо знал, что через определенный промежуток времени он объявится на Весте. Одно из двух – либо этот человек мог заглядывать в будущее, что, кстати говоря, человеку не под силу. Либо он способен на расстоянии воздействовать на карты. Знать бы еще, зачем Андрею Тимерийскому понадобились его сыновья на этой захолустной по всем меркам планете. Ни старый Леснер, ни баронесса Лилия ничего конкретного о дороге гельфов не знают. Для них дорога не более чем легенда. Другое дело, этот не ко времени спятивший Бегил, он-то, похоже, не случайно прибежал в голубой замок барона Вилема. Бегил знает, что дорога гельфов существует. И узнал он о ней, скорее всего, от Андрея Тимерийского. Или от кентавра Семерлинга.
– Скажите, баронесса, а о кентаврах и их планете Кентаврии вам доводилось прежде слышать?
– Кентавры бывают на Весте,– кивнула головой Лилия.– А откуда они приходят, никто не знает.
А ведь Семерлинг утверждал, что о Весте он узнал из вефалийских хроник, которые ему показал канцлер Весулий. Выходит, лгал. И лгал не только Пигалу Сиринскому, но и Высшему Совету. На Кентаврии знали о гельфах, знали о том, что в Темном круге сохраняются разрозненные осколки их империи. И время от времени кентавры посещают эти планеты в поисках утерянных знаний. И уж конечно, они искали дорогу гельфов. Именно Семерлинг в свое время сделал все возможное и невозможное, чтобы Андрей Тимерийский взял ключ в замке Рогус и нашел эту дорогу. Похоже, и у Семерлинга были в отношении дороги свои планы, которыми он не стал делиться с Высшим Советом.
– Скажите, магистр,– вдруг обратился к Пигалу Птах Арлиндский,– а у князя не было родинки на правой руке?
– Между большим и указательным пальцем? – уточнил Гиг.
– Допустим,– поразился такой осведомленности просвещеннейший.– А в чем дело?
– Все в порядке, магистр,– ответил за братьев Феликс.– Спасибо.
Ну конечно, все в порядке. И как это Пигал Сиринский, лучший из дознавателей Светлого круга, упустил из виду столь важное обстоятельство? С чего бы это Елена Арлиндская и Асольда Мессонская, которые тряслись над своими сыновьями, как наседки над цыплятами, вдруг по первому же зову отпустили их на край Вселенной. Князь не оставлял своим вниманием ни женщин, ни сыновей. И, выходит, у императрицы были все основания волноваться по поводу его частых отлучек. Нет, каков негодяй! Пигала так и подмывало спросить того же Птаха Арлиндского, нет ли у него братьев и сестер, но он сдержался.
– Пора собираться,– резко подхватился с места Феликс Садерлендский.– Времени у нас в обрез.
– А в чем дело? – вскинул голову Гиг Мессонский.
– А в том, что кому-то понадобились наши несравненные, проживающие в голубых замках, и мы должны опередить браконьеров, вздумавших охотиться на нашу дичь.
Надо признать, что мозги у барона варили. А вот магистр Пигал в этот раз соображал медленнее, чем нужно. Видимо, просто устал.
– Лилия нас проводит,– сказала Лулу.– Ее в этом замке оставлять нельзя.
– Кстати, как зовут дочку вашего соседа? – полюбопытствовал Феликс.
– Дочь барона Лузара зовут Хеленой.
– Похоже, твоя брюнетка, трефовый.
– Там разберемся,– усмехнулся Андрей Ибсянин.
Голубой замок покинули еще до рассвета, к большому удивлению старого Леснера. И к немалому испугу тоже. Во всяком случае, у дворецкого были все основания бояться расправы.
– Старик прав,– сказал Птах.– Пока мы будем штурмовать следующий замок, потеряем этот.
– Вся надежда на Лулу,– обернулся к сестре Феликс.– На то она у нас и ведьма.
– Ни в коем случае,– спохватился Пигал Сиринский.– Только не на черной волне. В противном случае по возвращении мы найдем на этом месте массу интересного, но только не замок.
– Тогда попытайтесь вы, просвещеннейший,– пожал плечами Птах.– Докажите всем, что Белая магия сильнее Черной.
Безграмотность человека молодого прямо-таки потрясла Пигала Сиринского. Но, в конце концов, что взять с уроженца захолустной Либии, где магическая наука не продвинулась дальше глупейших фокусов. Разумеется, магистр мог бы попробовать замкнуть вокруг замка тройной или даже шестерной игирийский четырехгранник, но уж слишком громадным было сооружение. Не говоря уже о том, что голубой замок был сделан не из камня, а представлял собой такой сгусток энергии, рядом с которым энергия, излучаемая одним человеком, была просто каплей в волнах океана.
– Я попробую,– сказала Лулу и взялась за свой свисток.
Магистру показалось, что мелодия, которую высвистывает принцесса, ему знакома. Кажется, он слышал ее на вефалийском деревенском празднике.
– Это старая гельфийская песня,– пояснила Лулу,– что-то вроде заклятия, оберегающего дом от вторжения чужаков.
Замок действительно перестал реагировать на свист и словно ждал, что его вновь порадуют старой затейливой мелодией.
– Вперед! – скомандовал Гиг, и группа всадников сорвалась с места.
Такой бешеной скачки Пигалу Сиринскому не доводилось переживать на своем веку. И он очень скоро решил, что к счастью. А к несчастью было то, что в данный момент он ее все-таки испытывал, с ужасом вцепившись в гриву набравшего невиданную скорость вефалийского коня. А коварный Весулий, подаривший савраску магистру, называл его тихоходом. Пигалу сейчас казалось, что он оседлал не коня, а ветер. Впрочем, уже на ближайшем кратковременном привале магистр понял, что разница между конем и ветром все-таки есть, и дошел до этого вывода даже не умом, а седалищем. И это было очень болезненное понимание сути вещей.
Голубого замка они достигли уже ближе к полудню. При виде его просвещеннейший даже вздохнул с облегчением – бешеная скачка наконец-то закончилась. Хотя чувство облегчения было, конечно, преждевременным. Как только Лулу поднесла к губам свою чертову свистульку, так у магистра сразу же испортилось настроение. Ибо молодые люди пошли на штурм сразу же, не дав просвещеннейшему дух перевести. Сам магистр в штурме не участвовал, но, разумеется, переживал всей душой за его успех, хоронясь за камнем вместе с баронессой Лилией. В этот раз штурм не затянулся, видимо, кавалеры
