едва ли не в каждом нашем городке.
– Зачем? – спросил Шемякич.
– Затем, что мы чтим этого бога в обличье не только человеческом, но и зверином, – охотно отозвался биармец. – Важна ведь суть, а не оболочка.
– Сколоты и орланы чтят Велеса только как покровителя скота, – заметил чем-то расстроенный Хмара.
– Воля ваша, – пожал плечами Ермень. – Но есть и иная ипостась Велеса – Вий, и я бы не стал закрывать на это глаза. Ну хотя бы потому, что Слепой Бер пошел дорогой Вия, а не Велеса, и его победа обернется концом нашего мира.
– Откуда ты знаешь? – насторожился Яртур.
– А ты бы стал жить среди навий в Рипейских горах? – прямо глянул в глаза сколоту биармец.
– Страшновато, – поежился княжич.
– Это потому, что ты человек, Яртур, а Коломан – рахман, вообразивший, что ему дозволено все.
– Я обещал отцу убить грифона, похитившего Лелю, – вздохнул Яртур, – если я не сделаю это, он назовет меня трусом. Воля ваша, мечники, но у меня нет другого выхода, как принять предложение княгини Турицы.
– А если она задумала погубить тебя? – предположил Шемякич.
– Зачем же ей губить Яртура? – запротестовал Ермень. – Он враг Слепого Бера, а следовательно, союзник княгини Турицы.
– Не нравится мне этот грифон, – задумчиво покачал головой Бекас.
– Который? – спросил Яртур. – Тот, что летает в небе, или тот, что стоит на постаменте?
– Оба, – ответил мечник, развеселив своих товарищей.
Ложница княгини Турицы была обставлена с еще большей роскошью, чем зал. И пока Яртур, смущенный ночным визитом, разглядывал позолоченное ложе, задернутое полупрозрачной материей, колдунья склонилась над огнем, разожженным в камине, несмотря на жаркую погоду. В ожидании гостя Турица облачилась в длинную белую рубаху и напоминала сейчас невесту накануне первой брачной ночи. Яртур слегка удивился ее праздничному виду, но, поразмыслив, сообразил, что мать князя Волоха собирается творить светлый обряд, ибо альвы не приемлют черной магии. И отвергнут любого, пришедшего к ним со злыми помыслами, будь то зверь или человек.
– Сними с себя оружие и одежду, – приказала Турица, не оборачиваясь. Видимо, варево, булькавшее в котле, занимало сейчас все ее мысли. Запах колдовского зелья распространился по комнате, и Яртур поморщился, опасаясь возможных последствий.
– А как я вернусь обратно? – спросил княжич.
– Переплывешь реку, – сказала Турица. – И помни, вернуться ты должен еще до рассвета, иначе никогда не расстанешься со звериной шкурой.
Турица извлекла котелок из камина и перелила его содержимое в большой серебряный кубок. Яртуру не понравился цвет напитка, сваренного колдуньей, – ядовито-зеленый. К сожалению, выбирать не приходилось. Он уже было протянул руку к кубку, но его остановила Турица:
– Не сейчас. Выпьешь на берегу реки.
– Я не пойду в чужую землю без оружия, – заупрямился Яртур.
– Можешь взять с собой меч и кинжал, – не стала спорить с ним Турица.
– А превращению это не повредит?
– Нет, – усмехнулась колдунья. – Разве что один твой рог будет короче другого.
Замок они покинули через потайной ход. Сначала Турица провела гостя по винтовой лестнице, потом они долго шли по узкому коридору, стены которого покрылись плесенью. Яртур вздохнул с облегчением, когда выбрался наконец из подземелья и очутился на берегу реки. Ночь уже вступила в свои права, усыпав небо множеством звезд. Звезды ехидно подмигивали смельчаку, столь опрометчиво решившему поменять обличье.
– Пей, – приказала княжичу Турица, протягивая ему серебряный кубок.
Яртур осушил его единым глотком. Зеленое снадобье по вкусу напоминало кислое вино, которым угощала их сегодня днем Турица, и не похоже было, что оно обладает какими-то чудесными свойствами. Во всяком случае, никаких перемен в себе Яртур не почувствовал, ну разве что приятное тепло растеклось по жилам, и тело перестало сотрясаться от дрожи.
– Плыви, – указала Турица на реку. – И да поможет тебе бог Велес.
Вода казалась самой обычной, речной. Яртур сделал несколько глотков, дабы избавиться от кисловатого привкуса во рту, и решительно взмахнул руками. Река в этом месте разлилась широко, однако и княжич был не последним пловцом в Сколотии. Когда произошло превращение, Яртур не заметил, но если в реку входил человек, то на противоположный берег вышел, тяжело ступая по песку копытами, мощный рогатый зверь, способный вогнать в страх даже далеко не робкую душу.
Какое-то время тур стоял на берегу, склонив голову, увенчанную рогами, едва ли не до самой земли, привыкая к звукам нового мира. Потом медленно двинулся вперед, омываемый призрачным лунным светом. Яртуру, никогда прежде не переживавшему подобных превращений, было не по себе. Он видел тропу у себя под ногами, видел березы, росшие в отдалении, но чужими глазами. И этот чужой взгляд на знакомые с детства предметы раздражал его даже больше, чем бычье тело, которым ему приходилось управлять. Он попробовал ускорить шаги и тут же едва не упал, споткнувшись о камень. Яртур взревел от боли, но быстро опомнился, испугавшись ярости, горячей волной захлестнувшей его мозг. В конце концов, он пришел на землю альвов с одной только целью – окунуться в волшебное озеро, дабы сравняться силой с рахманом, бросившим вызов привычному миру и задумавшим изменить его в соответствии со своими понятиями о добре и зле. Яртур не считал мир совершенным, но это еще не повод, чтобы любой и каждый перестраивал его на свой лад.
Видимо, мысли о Слепом Бере помогли княжичу справиться со страхом, и он увереннее понес свое огромное и мощное тело по гудевшей под ногами земле. Яртур миновал лес, о котором его предупреждала колдунья, и остановился на краю обширной поляны, залитой лунным светом. Сначала он услышал голоса, а потом увидел обнаженных девушек, собирающих цветы. Возможно, это были альвийки, решившие в полнолунье пополнить запасы колдовских трав. Сначала Яртура охватило оцепенение, потом оцепенение стало перерастать в вожделение при виде поз, откровенно дразнивших мужской глаз. Распаленный бык всхрапнул и ковырнул землю копытом. В ответ послышался женский визг, и перепуганные альвийки сыпанули с поляны в разные стороны. Яртур бросился было за ними в погоню, но вскоре потерял цель и остановился. Раздутыми от вожделения ноздрями он уловил запах воды и тины и сразу вспомнил, зачем пришел в землю таинственных альвов.
По всем приметам это было то самое озеро, о котором ему рассказывала Турица. Яртур рванулся к нему с пылом зверя, только что упустившего добычу. Вода приняла его разгоряченное тело, и княжич вдруг почувствовал себя человеком. Он опять прозевал момент превращения, зато с радостью смотрел на свои вновь обретенные руки и даже пару раз ударил ими по воде. Никто не разделил его чувств в этом пустынном месте, разве что лебедь, гордо скользивший по водной глади, вдруг встал на крыло, испуганный подобным соседством. Зато Яртур резвился в свое удовольствие, то уходя под воду, то вновь появляясь на поверхности. Вылезать на берег он не торопился, ибо нисколько не сомневался, что вновь превратится в быка, как только его нога коснется земли. До рассвета было еще далеко, а ему куда приятнее было ощущать себя в обличье человечьем, нежели зверином.
Альвийку, осторожно крадущуюся к воде, он увидел сразу и мгновенно притих, боясь спугнуть ценную добычу. Наверняка это была одна из тех девушек, которых бык распугал на лесной поляне. У Яртура появилась надежда, что пугливая красавица, решившая в полнолунье искупаться в волшебном озере, сумеет оценить его человеческие качества, и они окажутся ей больше по сердцу, нежели звериные. Увы, княжич, ошибся. Завидев незнакомца, вынырнувшего из воды на расстоянии вытянутой руки от нее, девушка громко вскрикнула и рванулась к берегу. Яртур ринулся вслед за девушкой, забыв в этот миг о волшебных превращениях. И, между прочим, напрасно. Теперь уже не человек преследовал прекрасную альвийку, а тур, ревущий от вожделения. Впрочем, и альвийка не сумела сохранить своего человеческого обличья и на глазах быка превратилась в турицу. В этом виде он и покрыл ее, огласив окрестности торжествующим рыком. Страсть затуманила мозги Яртуру, и он уже не понимал, кто сейчас находится под ним, турица или
