— Напрягите мозги, Чарнота, — подбодрил меня Вацлав Карлович, — вы же у нас Совершенный. Такие задачки у вас должны от зубов отскакивать.
Мне, разумеется, льстит столь высокая оценка моих способностей, но всесильным магом я себя отнюдь не считаю. Если мне и удалось с помощью непонятных заклятий совершить несколько сомнительных по своим последствиям чудес, то это еще не значит, что я по своей воле способен изменять пространство и контролировать время.
— Может, вам, господин Чарнота, стоит произнести то самое заветное слово, которое уже однажды позволило нам выпутаться из затруднительной ситуации, — осторожно предложил мне Василий.
— Вы имеете в виду «крибли-крабли-бумс»?
— Нет, я имею в виду совсем другое слово, — ответил капитан и опасливо покосился на потолок.
— Я думаю, это слово вам следует произнести в гробнице атланта, Чарнота, — высказал свое мнение Вацлав Карлович. — Глядишь, Сезам и откроется.
— Открыться-то он, может, и откроется, — задумчиво проговорил Ключевский, — но вот только куда.
Словом, советчиков у меня было с избытком, а вот дельного совета я так и не дождался. Конечно, можно было бы устроить засаду в этом замке, но далеко не факт, что коварный Дракула сюда вернется. В конце концов, таких замков у валашского князя могло быть несколько. Не говоря уже о том, что человек, опустошивший сосуд с магическим напитком, получает уникальную возможность без проблем перемещаться во времени и пространстве, во всяком случае в пределах острова Буяна. В общем, передо мной открывалась невеселая перспектива потратить жизнь на поиски сукиного сына, способного выбрать себе любое убежище, существовавшее или существующее на старушке Земле. К тому же я был не один, а в сопровождении лиц, которые, за исключением Ключевского и Крафта, были обузой в моих перемещениях по таинственному острову.
— Ладно, — принял я наконец решение, — пошли в гробницу.
Мои спутники вздохнули с облегчением, хотя, как мне кажется, этот вздох был преждевременным. Любое путешествие по острову Буяну всегда осуществляется по известной формуле «иди туда, не знаю куда», со всякого рода сюрпризами и неожиданными остановками в местах, где и слыхом не слыхивали о гостеприимстве. Впрочем, отступать было уже поздно, и мне не оставалось ничего другого, как встать у изножия золотого саркофага и произнести замысловатое слово:
— Мкрткртрчак.
Честно говоря, я очень надеялся, что мне удастся переправить своих спутников в особняк Бори Мащенко, тем более что опыт такой переброски у меня уже был. Но то ли я не к месту употребил магическое заклятие, то ли по какой-то другой причине, но мы все шестеро угодили совсем не туда, куда стремились попасть. Я сразу опознал величественные стены храма Йопитера и даже испытал чувство, очень похожее на радость. Однако с радостью я поспешил. Храм подвергся нападению. Это я понял через минуту после того, как моя нога ступила на его выложенный мрамором пол. Конечно, у нападающих не хватило сил, чтобы разрушить грандиозное сооружение, зато они ободрали с его стен все золото и драгоценные камни. Скажу честно, я пребывал в смятении. Храм Йопитера казался мне средоточием магической силы, которую ничто и никто в этом мире не способен одолеть. И вот эта цитадель Света пала.
— Но этого не может быть! — потрясенно прошептал за моей спиной Вацлав Карлович.
— Тем не менее это случилось, — холодно заметил Марк Ключевский, глядя сузившимися до двух небольших щелок глазами по сторонам.
Бизнесмен Мащенко и сотрудники спецслужб просто потерянно молчали, сообразив, видимо, что угодили из огня да в полымя. Мы шли по испохабленным залам храма, то и дело натыкаясь на неподвижные тела его одетых в белые одежды жрецов. Я искал глазами Завида, но обнаружил его только в главном зале. Старец торжественно сидел в похожем на трон кресле, положив иссохшие руки на подлокотники, а из его груди торчало древко копья. По обеим сторонам от него сидели его ближайшие соратники, верховные жрецы храма Йопитера. Я подошел к Завиду, чтобы освободить его тело от орудия убийства, но в эту минуту старец открыл глаза. Тоненькая струйка крови прочертила алый след ото рта до белой как снег бороды.
— Сбылось пророчество великого Ширгайо, — едва слышно прошептал он. — Дракон восстал из небытия, как птица Феникс из пепла.
— Ты говоришь о Дракуле, Завид?
— Влад Тепеш лишь марионетка, — прохрипел жрец. — Берегись дракона. Ширгайо был прав, Дракона может одолеть только Велес. И, если бог умер, его следует воскресить.
— Он бредит! — прошептал мне на ухо стоящий за спиной Мащенко.
— Молчи, — шикнул на него Крафт.
— Тебе выпала страшная судьба, мальчик, куда более страшная, чем нам. Ибо бессмертие порой страшнее смерти. А доля Черного бога слишком тяжкая ноша для светлой души. Берегись, дра…
Завид умер раньше, чем успел закончить фразу, седая голова упала на грудь, и все было кончено для верховного жреца храма Света в этом мире.
— Их надо похоронить, — негромко сказал Крафт.
— Не надо, — глухо отозвался на его слова Марк. — Гробницей им станет этот храм. Жрецы Света проиграли свою последнюю битву.
— И на их костях торжествуют жрецы храма Тьмы? — резко обернулся я к Ключевскому.
Однако Марк выдержал мой взгляд, на его красивом лице не дрогнул ни единый мускул.
— Тьма всегда приходит после света, Чарнота, так устроен мир. Тьма — предвестник смерти, но она же предвестник обновления. Тьма и Зло — это далеко не одно и то же. Тебе еще предстоит это понять, Вадимир, сын Аталава. Ты убил верховного жреца храма Тьмы монсеньора Доминго, перед тобой сейчас мертвый Завид, последний верховный жрец храма Света. Оба они как могли боролись с драконом — и оба пали под безжалостными ударами судьбы. Теперь ты один на один со Злом, Черный бог Велес, и еще не факт, что ты устоишь в этой борьбе.
