пространство.
— Вперед! — крикнула Юнис. — Пошли, девочки!
Мы начали двигаться, и зрители на тротуаре оживились, а я почувствовала, как мурашки побежали у меня по коже. Кроме нашей тут были еще шесть колонн, идущих из разных мест Лондона по направлению к Гайд-парку. Это было так захватывающе — чувствовать себя частью чего-то огромного, тысяч и тысяч женщин, делающих то же самое одновременно с нами.
Колонне потребовалось какое-то время, чтобы начать двигаться размеренным шагом. Мы все время останавливались и трогались опять, так мы миновали Сент-Панкрас и Юстон-стейшн. Мужчины по обе стороны дороги смотрели на нас, некоторые хмурились, некоторые свистели, но большинство улыбались, как улыбается мой дядя, когда думает, что я сказала какую-нибудь глупость. Женщины были настроены более сочувственно, они улыбались и махали нам. Некоторые даже к нам присоединялись.
Сначала Лавиния была очень возбуждена: подпевала оркестру, рассмеялась, когда транспарант впереди нас стал развеваться на ветру. Но когда мы, пройдя Юстон, перешли на размеренный шаг и направились в сторону Грейт-Портланд-стейшн, Лавиния тяжело вздохнула. Она едва волочила ноги.
— И это все? Мы теперь так и будем идти? — жалобным голосом спросила она.
— В Гайд-парке будут произносить речи. Это недалеко. И мы пройдем по Оксфорд-стрит, там можно будет посмотреть магазины.
Я сказала это убежденным голосом, хотя на самом деле не знала, каким маршрутом мы пойдем. Мои познания в географии Лондона были более чем поверхностными — я редко выезжала в город, а если и выезжала, то всегда просто шла за мамочкой или папочкой. Главные реки Африки я знала лучше улиц Лондона.
— А вон Саймон, — показала Айви Мей.
Увидеть знакомое лицо было облегчением. Саймон вышел из толпы и присоединился к нам.
— А ты что здесь делаешь, гадкий мальчишка? — спросила Лавиния, сжимая его руку.
Саймон покраснел.
— Пришел вас искать.
— И ты пойдешь с нами в колонне? — спросила я.
Саймон оглянулся.
— Но тут же одни женщины?
— Нет, вон в оркестре одни мужчины. Оставайся с нами.
— Ну, разве что немного. Но мне нужно идти за лошадью к Гайд-парку.
— За какой лошадью?
Саймон удивленно посмотрел на меня.
— Лошадь для дам. Для твоей мамы. Она тебе не говорила?
— У мамочки нет никакой лошади. Она ненавидит лошадей.
— Лошадь есть у одного приятеля мистера Джексона. Они ее одолжили на день.
— Мистера Джексона? А он-то тут при чем?
По виду Саймона было ясно — он жалеет, что затеял этот разговор.
— Твоя мама спросила мистера Джексона, не знает ли он кого-нибудь, кто мог бы одолжить лошадь. Ей была нужна белая лошадь. А у его приятеля на Бейкер-стрит есть белая лошадь. И он одолжил ей эту лошадь, а меня попросил забрать ее и привести назад.
Оркестр начал играть песню короля пиратов из «Пиратов Пензанса».[33] Я пыталась понять, что сказал Саймон, но в окружении стольких людей и в таком шуме думать было трудно.
— Мамочка никогда не ходит на кладбище. Где она могла увидеть мистера Джексона?
Саймон пожал плечами.
— Он приходил к ней в Холлоуэй. И я слышал, как они недавно разговаривали на кладбище — о суфражистках и всяком таком.
— Но она хоть не едет на этой лошади? И где она?
Саймон снова пожал плечами.
— Сама увидишь. Она в голове колонны.
— А это далеко?
— Я тебе покажу. — Саймон тут же нырнул назад в толпу на тротуаре, кажется испытывая облегчение — ему не нравилось идти в колонне женщин.
Я пошла было за ним, но мне в руку вцепилась Лавиния.
— А как же я? — воскликнула она.
— Будь здесь. Я вернусь.
— Нет, ты не можешь оставить меня одну!
— Ты не одна — ты с Айви Мей. Держись этого транспаранта, — добавила я, показывая на «СИЛЬНЫ НАДЕЖДОЙ». — Я вернусь. И потом, Юнис скоро должна появиться. Скажи ей, что я пошла посмотреть на транспаранты. Не говори, что я пошла искать мамочку.
— Мы идем с тобой! — крикнула она, но я вывернула свою руку из ее и слилась с толпой, прежде чем Лавиния успела двинуться за мной. Что бы ни делала мамочка, я не хотела, чтобы Лавиния ее видела.
Саймон Филд
Я могу только сказать, что на миссис К. этого не было, когда я раньше передавал ей лошадь. Наверно, оно было на ней под платьем.
Я удивлен, но стараюсь этого не показывать. Не могу оторвать глаз от ее ног. Я видел вот так женские ноги только один раз — на представлении про Дика Уиттингтона,[34] но там-то на ней были рейтузы и туника до самых колен. А миссис К. одета не как Дик, а как Робин Гуд. На ней короткая зеленая туника, схваченная поясом, маленькие зеленые сапожки и зеленая с пурпуром шляпка с белым пером. Ноги у нее голые от щиколоток до… до самого верха.
Она ведет белую лошадь, на которой сидит мисс Блэк. Но только одета мисс Блэк вовсе не как дева Мэрион или брат Тук,[35] чего можно было бы ожидать, вместо этого на ней полные рыцарские доспехи и серебряный шлем с воткнутым в него белым пером, которое покачивается вниз и вверх в такт движениям лошади, как страусиные перья на лошадях в похоронной процессии. В одной руке она держит вожжи, а в другой — флаг с какими-то словами, которые мне не прочесть.
Мод молча смотрит на мать. Кто может ее обвинять — все глазеют на ноги Китти Коулман. Должен сказать — ножки ничего себе. Я, глядя на них, краснею как рак, и у меня встает, хотя вокруг столько людей. Приходится держать руку перед собой, чтобы никто этого не заметил.
— А кого изображает мисс Блэк? — спрашиваю я, чтобы отвлечься.
— Жанну д'Арк, — отвечает Мод, словно процеживая слова.
Я ничего не знаю об этой Жанне, но не говорю об этом Мод. Вижу — ей не до разговоров.
Мы постояли немного на тротуаре впереди них, чтобы было видно, как они приближаются. Когда они проходят мимо, я смотрю на Мод — ей словно хочется сказать что-то своей матери, но она молчит. Миссис К. не глядит на нее — у нее на лице странная улыбка, и она как бы смотрит далеко вперед, будто видит что-то на горизонте и спешит поскорее попасть туда.
Потом они уходят вперед. Мод ничего не говорит, и я тоже молчу. Мы просто смотрим, как мимо нас идет колонна. Потом Мод фыркает.
— Что? — спрашиваю я.
— На транспаранте у Каролины Блэк ошибка, — сообщает она, но что это за ошибка — не говорит.
