Глава четвертая
Вестминстерское аббатство было самым высоким и величественным зданием в этой части Лондона. Келлавей предполагали, что именно такими зданиями полон Лондон — хорошо построенными, красивыми, солидными.
Вообще-то говоря, они были разочарованы ветхостью сооружений Ламбета, хотя пока и не видели остальной части города. Грязь, людские толпы, неухоженные здания, построенные кое-как, без ума, — ни одно из них не соответствовало тому Лондону, который они себе представляли в Дорсетшире. Но аббатство с двумя своими внушительными квадратными башнями, ажурными арками, выступающими контрфорсами и тонкими шпилями, устремляющимися в небо, оправдало их ожидания.
Увидев аббатство, Анна Келлавей второй раз за те несколько недель, что они были в Лондоне, подумала: «Да, есть основание для нашего переезда».
Первый раз она подумала это всего лишь получасом ранее, когда увидела мисс Лауру Девайн, исполняющую «поросенка на вертеле».
Келлавей остановились внутри арочного входа между двумя башнями, отчего люди, шедшие сзади, принялись ворчать и обходить их. Магги, которая прошла дальше в аббатство, развернулась и свистнула.
— Вы посмотрите на эту деревенщину, — сквозь зубы пробормотала она, глядя на четырех Келлавеев, стоявших в цепочку, разинув рты и задрав головы вверх под одинаковым углом.
Хотя особо сердиться на них Магги не могла. Она бывала в аббатстве множество раз, но, впервые здесь оказавшись, была потрясена этим сооружением. Каждая колонна, каждый придел, каждая гробница поражали своим мрамором, резьбой, к которой можно было прикоснуться руками, изяществом и удивительной роскошью.
Да одни только размеры аббатства поразили Келлавеев. Никто из них никогда не был в помещении, потолки которого поднимались бы так высоко над головами. Они не могли оторвать от него глаз.
Наконец Магги потеряла терпение.
— В аббатстве есть вещи и поинтереснее, чем потолок, — сказала она Джему. — И потом, тут и потолки есть получше этого. Подождите — вы еще увидите придел Богоматери!
Чувствуя себя ответственной за первое истинное впечатление о том, что может предложить Лондон, она повела их под арочными сводами через маленькие боковые приделы, небрежно называя имена людей, похороненных здесь. Их называл ей когда-то отец, приведя сюда: лорд Хансдон, графиня Суссекская, лорд Бурше, Эдвард I, Генрих III.[23] Эти имена почти ничего не говорили Джему, а когда он попривык к размерам и изысканности этого здания, то весь этот камень перестал его интересовать. Они с отцом работали по дереву, и камень казался им холодным и непривлекательным. Но все же Джем не мог не восхищаться изяществом надгробий, резными фигурами желтоватого и бежевого мрамора, изображающими тех, кто лежал под плитами, медными барельефами на других плитах, черно-белыми колоннами, украшающими надгробия.
Когда они добрались до придела Богоматери в честь Генриха VII,[24] Магги торжественно сообщила:
— Елизавета Первая.[25]
Джем перестал слушать ее и стоял, не скрывая восторга: он и не представлял себе такой красоты.
— Ой, Джем, ты посмотри на потолок, — прошептала Мейси, глядя на высокий свод и каменную резьбу, настолько тонкую, что она казалась паутиной, натянутой на золотые листики.
Но Джем разглядывал не потолок, а ряд сидений для членов королевского двора по обеим сторонам придела. У каждого сиденья имелась резная спинка высотой футов в восемь из черненого дуба. У спинок был такой сложный, переплетающийся рисунок, что он не удивился бы, узнав, что резчики сошли с ума, работая над ними. Здесь Келлавей наконец-то увидели работу по дереву, какой не было в Дорсетшире, или Уилтшире, или Гемпшире, или где-нибудь в другом месте Англии, кроме Вестминстерского аббатства. Томас с восторгом смотрел на резьбу, как человек, всю жизнь изготавливавший солнечные часы и вдруг впервые увидевший механические.
Джем потерял Магги из виду, но вскоре она сама выскочила к нему.
— Иди сюда! — прошипела она и потащила его из придела Богородицы в центр аббатства и в придел Эдуарда Исповедника.[26]
— Смотри! — прошептала она, кивая в направлении одного из надгробий, окружающих внушительную усыпальницу Эдуарда.
Рядом с усыпальницей стоял мистер Блейк, глядя на бронзовую статую женщины, покоящуюся на ее вершине. Он делал наброски в маленьком песочного цвета блокноте, даже не опуская глаз на бумагу и карандаш, неотрывно смотря на безразличное лицо статуи.
Магги приложила палец к губам, потом осторожно шагнула в направлении мистера Блейка. Джем неохотно последовал за ней. Они осторожно подкрались к нему сзади. Блейк был так сосредоточен на своем рисунке, что ничего не замечал вокруг. Подойдя поближе, они услышали, что он напевает что-то себе под нос очень тихим высоким голосом, похожим скорее на писк комара. Время от времени губы его двигались, произнося какие-то слова, но разобрать их было невозможно.
Магги хихикнула. Джем покачал головой, глядя на нее. Они подошли довольно близко и могли заглянуть через плечо мистера Блейка на рисунок. Когда они увидели, что выводит его карандаш, Джем отшатнулся, а Магги от удивления раскрыла рот. Хотя на статуе были церемониальные одеяния, мистер Блейк изобразил ее обнаженной.
Он не повернулся — продолжал рисовать, напевая, хотя теперь он, видимо, почувствовал, что они стоят у него за спиной.
Джем схватил Магги за локоть и потащил прочь. Когда они вышли из придела и мистер Блейк уже не мог слышать их, Магги разразилась смехом.
— Ты только представь — раздел статую!
Раздражение Джема перевешивало его желание тоже рассмеяться. Он внезапно устал от Магги — от ее резкого лающего смеха, ее неприличных замечаний, ее абсолютной поглощенности земными интересами. Ему хотелось, чтобы рядом был кто-нибудь спокойный и простой, кто не стал бы выносить суждений ни о нем, ни о мистере Блейке.
— А тебе не пора к семье? — резко спросил он.
Магги пожала плечами.
— Они все равно в пабе. Я их и позже могу найти.
— А я пойду к своей.
Он сразу же пожалел, что заговорил с ней таким тоном, увидев в ее глазах обиду, которую она тут же скрыла под напускным безразличием.
— Как хочешь.
Она пожала плечами и отвернулась.
— Постой, Магги, — окликнул ее Джем.
Она направлялась к боковому входу, которого он не заметил раньше. Как и при первой встрече, в тот момент, когда Магги оставила его, ему захотелось, чтобы она снова была рядом. Он почувствовал на себе чей-то взгляд и, оглянувшись, посмотрел через дверной проем в придел Эдуарда Исповедника. На него смотрел мистер Блейк — его рука с карандашом замерла над листом бумаги.
Глава пятая
Анна Келлавей настаивала, чтобы прийти заранее, а потому они уселись на свои места точно в
