доверительным, под честное слово. Правда, у старшего лейтенанта были сомнения: поймет ли его правильно младший сержант - уж больно он строг и аккуратен, хотя в общем-то человек душевный и понимающий. Вспоминая вчерашнее доверительное признание Остапова о его решении поступать в военное училище, Федоров обратил внимание на фразу: '…родителям не говорил, даже самым близким'. Как понять: 'самым близким'? Кого он имел в виду - родителей или кого-то еще? Девушку?
С этого Федоров и начал с Остаповым свой разговор.
Апрельский закат тревожно догорал в еще голом, безлистом лесу, и багряно-фиолетовое пламя его ярко просеивалось сквозь темную сеть ветвей, на которых звучно лопались почки. Усевшись на самой макушке высокой ели, громко насвистывал свои рулады освещенный закатом дрозд-белобровик. Под кустом орешника, развесившего янтарные сережки, сиренево цвело волчье лыко. Под ногами шуршала прошлогодняя листва, из которой зазывно торчали темно-коричневые пики строчков. Но сейчас и Федоров и Остапов - любитель грибов - не обращали на них внимания.
- У тебя есть девушка? - начал издалека Федоров, которому никак не удавалось скрыть своего волнения. Игорь видел напряженное состояние своего командира, только не понимал причины.
- Есть, - коротко, не желая распространяться на тему столь сокровенную, ответил Игорь.
- Ты любишь ее? - Федоров смотрит на сполохи заката как-то задумчиво-отрешенно.
- Не надо об этом, товарищ старший лейтенант.
Ответ несколько покоробил Федорова, задел самолюбие, но он стерпел.
- Понимаю, Остапов. Не хочешь, и не надо. Это дело щепетильное. Тут много всяких нюансов.
. - Да никаких таких нюансов нет. Просто это мое личное. Наше - Галинкино и мое.
- Согласен и одобряю. Галина. Красивое имя. А знаешь, что оно означает? - Игорь не знал, молчал. Федоров пояснил: - Это имя пришло к нам из Византии. Означает оно тишину, спокойствие.
'Интересно, - подумал Игорь. - Галинка - и тишина'. А он думал, Галина - это веточка. И откуда старший лейтенант про такое знает? Вообще он человек эрудированный, Игорю это нравится, с ним интересно.
- А мою невесту зовут Новелла, - вдруг сообщил Федоров. - Как тебе нравится такое имя?
- Ничего, хорошее имя, редкое, - ответил Игорь. Федоров обиделся.
- Ничего, говоришь, хорошее? Эх ты, проза. Да это же прекрасное имя, необыкновенное, божественное, если хочешь знать. Звучит как - Новелла! Поэзия.
- Но новелла, если я не ошибаюсь, это проза, - мягко поддел Игорь и тихо улыбнулся.
- Сам ты проза! У Тургенева есть рассказы, которые называются стихотворениями в прозе. У Гоголя 'Мертвые души' - поэма. У Сергеева-Ценского 'Печаль полей' - тоже поэма. А написано как бы прозой. Так и новелла - тоже относится к разряду поэзии. А ты бы посмотрел на нее, Остапов! Девушка - мечта. Афродита! И познакомились мы с ней как! О, это целая поэма! Я шел к ней через муки, через преграды. Она мне досталась дорогой ценой. Суд чести, ты понимаешь?..
- Разве она имеет отношение… к тому случаю? - спросил Игорь.
- А как ты думал?! Самое непосредственное.
И Федоров поведал всю историю своего знакомства с Новеллой. При этом он то и дело называл ее невестой, говорил, что в ближайшее время они поженятся, что вопрос этот решен. И тут же рассказал о ее письме, о том, что она ждет его в Энске (надо обсудить конкретные вопросы свадьбы). И если она уедет из Энска, не повидавшись с ним, тогда все рушится, все летит вверх тормашками. Новелла подумает о нем черт знает что и не простит. Вот почему он должен встретиться с ней, чего бы это ни стоило.
- Да, да, Остапов, любой ценой, - повторил он решительно и непреклонно.
- И что вы решили? - настороженно спросил Игорь.
Федоров посмотрел на него пристально и строго. Сказал, понизив голос до полушепота:
- Я решился на крайность. Но об этом будешь знать только ты. И больше ни одна душа. Понимаешь? Никто. Тебе я верю. Потому что ты такой… ну, понимаешь, на душу лег мне. Ты мужик настоящий. Я решил после отбоя махнуть в город. Утром я вернусь. Ничего не случится. Ты меня понял?
- Без разрешения? - тихо спросил Игорь.
- Ну конечно.
- А почему бы вам к подполковнику Шпакову не обратиться?
- Бесполезно.
- А вдруг?
- Шансов один из ста. Откажет - тогда уже все. Нет, лучше так: поеду, а к утру вернусь.
- Но ведь это чепе.
- А кто узнает? Разве что ты доложишь. Скажешь ведь?
- Вы ставите меня в неловкое положение. Если спросят, скажу, - твердо ответил Игорь. То, что задумал Федоров, ему казалось невероятным, легкомысленным и даже преступным. Ему все еще не верилось, что такое решение окончательно. Возможно, старший лейтенант просто испытывает его.
- Если спросят - это уже другое дело. Ты на всякий случай адрес запомни: улица Заречная, дом четыре, квартира тоже четвертая. Легко запомнить.
- Геннадий Николаевич, - Игорь впервые обратился к Федорову так, - очень прошу вас - не ездите. Это нехорошо.
- Плохо, говоришь? - Голос Федорова прозвучал резко, недовольно, с вызовом.
- А вдруг тревога? Можете себе представить?
- Тревога, говоришь? А ее не будет. Вот так-то. Не будет! - точно дразня и заклиная, выталкивал Федоров жесткие слова.
- А если будет? Она может быть в любую минуту.
- А ты не каркай! Ты и взрыв вот так же накаркал.
Они разговаривали на ходу. Последние слова обидно задели Игоря. Он этого не заслужил. За что такое оскорбление? Игорь остановился. Остановился и Федоров, прищурил на Игоря темные колючие глаза, в которых заиграли огоньки презрения.
- Нет, Остапов, ты никогда не любил. И не знаешь, что такое настоящая любовь. Не знаешь и, возможно, никогда не узнаешь. Ты сухарь, рационалист, автомат, робот. 'Любовь сильнее смерти' - это сказал Тургенев. А он умел любить. Для большой любви нет преград. К любимой пойдешь через минное поле, через десять рядов колючей проволоки, под пулеметным огнем. Мне, Остапов, жаль твою Галю: она ошиблась в тебе, как ошибся и я. Да, ошибся, поверял в тебя.
Обрушив на Игоря поток колючих, обидных слов, он вдруг умолк, бледный, расслабленный, готовый еще что-то сказать в заключение, поставить точку. Поэтому Игорь выжидательно молчал.
- Вот что, Остапов, - наконец приглушенно сказал Федоров, - я тебе ничего не говорил, ты ничего не знаешь. Забудь, выбрось из памяти, зачеркни.
С этими словами он резко повернулся и быстро зашагал в сторону гарнизона, шурша прошлогодней листвой, оставив удрученного, растерянного Игоря наедине с болезненно противоречивыми, путаными мыслями.
Игорь не сразу пошел в часть. Он хотел здесь, в этой апрельской роще, оглушаемой вечерним пением дроздов и зябликов, разобраться в путанице дум.
У него было свободное время - личный час, когда солдаты пишут письма, читают книги, приводят в порядок свое обмундирование, или, как он, Игорь Остапов, уединясь в березовой роще, общаются с природой с глазу на глаз. А он любил природу, умел ее понимать душой. Природу по-настоящему он почувствовал и познал лишь в последние годы, находясь на военной службе, вот здесь, в этом полнозвучном лесу, где среди белоногих берез и шатровых елей стоят их грозные ракеты. Она открылась ему однажды яркой осенью, когда он еще тосковал по Москве, - открылась багряно-звонкая, с грибным ароматом и золотым листопадом, и вошла в него как праздник, неожиданный и навек желанный, и теперь она была всегда с ним, в нем самом, потому что она окружала его постоянно и неотступно, всегда - весной и летом, осенью и зимой. И всегда она была разная, но неизменно прекрасная, наполняла сердце радостью и ощущением чего-то великого и вечного, торжеством жизни.
Игорь медленно шел опушкой, глубоко и с наслаждением вдыхал полной грудью сладковатый апрельский воздух, настоянный на прелой прошлогодней листве и ароматах весенних почек, слышал удаляющееся шуршание быстрых и дерзких шагов старшего лейтенанта и медленно погружался в пучину
