полка было не только общее, было и различие, то новое, чего Брусничкин, человек сугубо штатский, не имеющий военного образования, не знал. Свое назначение на эту должность он воспринял без особого энтузиазма. Он рассчитывал, что его оставят работать в политотделе армии или, на худой конец, в дивизии. А тут на тебе - комиссар полка, да к тому же еще артиллерийского.
Придя на командный пункт, Макаров вызвал секретаря партийного бюро, исполнявшего в эти дни обязанности комиссара полка, и представил его Брусничкину. Сам же направился на НП.
Но только он поднялся на курган, как позвонили из штаба дивизии, сообщили, что к ним выехал новый командующий пятой армией генерал-майор Говоров. Глеб возвратился на свой КП. А через несколько минут возле Спасо-Бородинского монастыря остановился вездеход командарма. Всего несколько дней прошло с тех пор, как здесь же, на Бородинском поле, тогда еще командующий артиллерией фронта, Леонид Александрович Говоров лично ставил задачу полку Макарова. И вот этот малоразговорчивый, угрюмый и всегда сосредоточенный генерал-майор артиллерии прибывает сюда уже в новой должности. Вспомнит ли? Кажется, много месяцев минуло с их последней встречи, а на самом деле и недели не прошло.
Говоров в сопровождении адъютанта и офицера штаба, выйдя из машины, быстро направился к кургану, но на курган подниматься не стал, увидав торопливо идущих к нему Макарова, Брусничкина и Судоплатова. Короткий доклад Глеба выслушал спокойно, не проявляя, как это случалось у прежнего командующего, нетерпения, сказал глухим голосом:
- Поздравляю вас, товарищи, с успехом, - и пожал всем троим руки. Поднес к глазам бинокль и бегло осмотрел поле недавнего боя. Спросил: - Возле танка какие-то люди. Недобитые танкисты?
- Там наши, товарищ командующий, - пояснил Глеб. - Производят осмотр.
Говоров ничего на это не сказал, хмурый взгляд его, устремленный в сторону Шевардино, выражал глубокую озабоченность и плохо скрываемую тревогу. Его можно было понять. В трудный, критический момент возложили на его плечи колоссальную ответственность. Его кандидатуру предложил командующий фронтом генерал Жуков, мотивируя свое предложение тем, что Говоров - опытный артиллерист, а в настоящее время, в решающие дни битвы за Москву, основная тяжесть борьбы с вражескими танками ложится на артиллерию. Говоров знал, что Клюге, не сумев прорвать нашу оборону, подтягивает в полосу пятой армии свежие силы. Предстоят ожесточенные битвы. Армейские резервы истощились. Жуков пообещал подбросить немного артиллерии и несколько стрелковых подразделений. Говоров знал ограниченные возможности командующего фронтом и ориентировался на собственные силы.
Выслушав доклад командира полка и оглядев поле перед Багратионовыми флешами, Говоров сказал, обращаясь к Макарову:
- Немцы могут повторить атаку еще сегодня. Они провели хорошую разведку боем, и, хотя она им дорого обошлась, они теперь знают систему нашей обороны. Надо полагать, все ваши огневые точки засечены. Перед новым наступлением они наверняка нанесут бомбовый и артиллерийский удар уже не вслепую, а по точно известным им целям. Что для этого надо предпринять?.. - И сам же ответил: - Создать ложные артиллерийские позиции. Произвести перегруппировку подразделений… Лучше использовать запасные позиции. Нужно выдвинуть несколько орудий вперед - в засады. Бейте их из засад прямой наводкой. Это дает большой эффект, ошеломляет неприятеля.
Ясность мысли звучала в его словах, весомых и точных, спокойная уверенность и непоколебимость чувствовались во всей его статной, крепкой фигуре, и это понравилось Макарову. Сейчас в Говорове Глеб заметил что-то новое, чего не видел во время их последней встречи.
- Не теряйте времени, - сказал Говоров, уходя.
- Разрешите вопрос, товарищ командующий? - обратился Макаров торопливо, видя, что командарм тоже не намерен терять времени. Говоров едва заметно кивнул. - У меня полк без одного дивизиона. Один дивизион по приказу командира дивизии три дня тому назад был выброшен вот в этот район. - Глеб быстро развернул карту. - Сейчас командир дивизиона докладывает, что противник обошел их позиции справа и слева и они фактически оказались во вражеском тылу. Целесообразно ли их дальнейшее там пребывание, когда здесь мы испытываем трудности?
Говоров внимательно посмотрел на карту. Сказал:
- Нужно кому-то из вас отправиться в дивизион, выяснить все на месте и решить.
- Разрешите мне? - спросил Макаров.
- Вам не обязательно. Это может сделать и комиссар. - Говоров бросил скользящий взгляд на Брусничкина.
- Я, товарищ генерал, всего первый день в полку, - проговорил торопливо Леонид Викторович, и полные щеки его густо зарделись.
- Я тоже первый день командую армией, - грубовато, неласково ответил Говоров.
Он не любил возражений по вопросам, не имеющим принципиального значения. Больше ни слова не сказал. Сел в машину, вездеход, взметая снежную пыль, укатил в сторону Артемок.
- Странно, - проговорил несколько обескураженный Брусничкин, взглянув мельком на командира полка и начальника штаба.
- Ничего не поделаешь, приказ есть приказ, придется вам, Леонид Викторович, подъехать к Князеву, сориентироваться в обстановке и принять решение. Вообще, я за то, чтобы отвести дивизион и соединить с полком, - сказал Глеб и, поймав обиженный взгляд Брусничкина, прибавил: - Здесь недалеко.
Через полчаса легкие сани, в которых сидели Брусничкин, Акулов и ездовой - желтолицый худенький боец, - переехали железнодорожное полотно. После полудня небо окончательно очистилось от кучевых облаков, и низкое солнце, повисшее над горизонтом, слепило глаза. В юго-западном направлении, куда они ехали без дороги, просто по целине неглубокого искристого снега, гремела артиллерийская канонада, но ружейно-пулеметной стрельбы не было слышно. Акулов приблизительно помнил, где находился дивизион в тот день, когда погиб Гоголев, и ехали они примерно тем же путем, каким везли на медпункт смертельно раненного комиссара. Правда, тогда все выглядело как-то по-иному. Но у Акулова хорошая зрительная память, и на беспокойный вопрос Брусничкина: 'А мы не заблудимся, не попадем к немцу в гости?' - отвечал довольно спокойно:
- Да заблудиться-то не заблудимся, товарищ батальонный комиссар.
- Старший батальонный комиссар, - поправил Брусничкин.
- Извините, я все по привычке: Александр Владимирович Гоголев был батальонным комиссаром.
- Ну так что вы хотели сказать? - перебил его настороженный и нетерпеливый Брусничкин.
- Про Гоголева? - переспросил Акулов, пяля на комиссара наивно-добродушные глаза.
- Я спрашиваю: дорогу в дивизион вы хорошо знаете? К немцам не угодим? - раздраженно и глухо повторил Брусничкин.
- Так я и говорю: дорогу-то как-нибудь найдем с божьей помощью, а вот что касается немцев, то тут никто поручиться не может.
- Вы что, верующий? - спросил после паузы Брусничкин.
- Я-то? - недоуменно и весело отозвался Акулов и сразу же сообразил: - А-а, вы это насчет божьей помощи. Так это к слову, у нас в деревне так говорят. А ежели к немцу угодим, так нам и бог не поможет.
'Странный он какой-то', - подумал Брусничник, с. беспокойством оглядываясь по сторонам. Ездовой то и дело дергал вожжами и несильно хлестал лошадь, бежавшую ленивой рысцой навстречу солнцу, нависшему над темной громадой леса. 'Что там, в этом лесу?' - с одинаковой тревогой думали и ездовой, и Брусничкин, да и сам Акулов, хотя виду не подавал, старался казаться веселым и бойким. Он хотел понравиться своему новому начальнику, говорил негромко мягкие слова:
- Справа от нас деревня Доронино, там должны быть немцы, слева - Утицы, там должны быть наши.
- А впереди, в лесу? - угрюмо спросил Брусничкин.
- Там могут быть наши, а могут и немцы оказаться. Там все возможно, - беспечно ответил Акулов.
'Ничего себе - успокоил', - презрительно усмехнулся Брусничкин.
Чем ближе они подъезжали к лесу, тем глубже погружалось в его кружевную пучину солнце, рассеивая сквозь голые ветви золотистый багрянец лучей. Позади них сверкал розовато-палевый снег, впереди он был полосатым, пятнистым, а дальше у леса - темно-голубым, неприветливо-холодным, как сам
