'слово' его настолько новое, насколько и русское.
- Это уж точно. Я помню публиковавшиеся там статьи Виктора Перельмана - бывшего советского журналиста, сбежавшего в США. Интересно бы знать, читал ли эти статьи товарищ Серий? А ему было бы весьма полезно. Даже очень.
Бойченков молча встал. Вид у него был озабоченный. Резко вскинул взгляд на Слугарева, сказал, чтобы закончить разговор:
- Хорошо. У тебя ко мне есть вопросы?
Слугарев быстро поднялся: понял, что он должен удалиться.
- Нет. Разрешите идти?
Бойченков кивнул.
…Мирон Андреевич Серый - высокий костлявый человек с бледным, аскетическим, плотно обтянутым кожей лицом в раздражении ходил по своему длинному кабинету, придерживая рукой очки в тонкой золотой оправе, сползающие на острый нос, похожий на клюв грача. Вообще всем своим внешним видом, падающим на узкий лоб жестким локоном седых волос, манерой склонять голову, подергивать плечами, хрустеть длинными костлявыми пальцами-когтями, и очками на остром носу, и резким неуравновешенным характером он напоминал хищную птицу. Только что он грубо отчитал своего помощника за не вовремя подготовленную справку, хотя сам же неделю тому назад сказал, что справка эта уже не нужна. И оттого что виноват он был сам, а не его помощник. Мирон Андреевич еще больше негодовал и злился все-таки на помощника.
Кабинет Серого обставлен еще довоенной мебелью. Огромный письменный стол с прямоугольником из зеленого сукна, окаймленным полированным орехом, напоминает футбольное поле. К нему приставлен небольшой квадратный столик, возле которого два жестких кресла с подлокотниками тоже из полированного ореха, как и ореховые стулья с полумягкими сидениями из коричневой натуральной кожи, и такой же книжный шкаф с зеркальными дверцами, изнутри закрытыми шелковыми занавесками, чтобы посетитель не мог видеть, какие книги хранятся в рабочем кабинете Мирона Андреевича. И эти занавески в известном смысле подчеркивают скрытный характер товарища Серого, его пристрастие к таинственности и секретности. И неизменные двубортные костюмы, предпочтительно темного цвета, висят на нем свободно, как на вешалке, и тоже как бы составляют черточку характера.
Помощник доложил о прибытии генерала Бойченкова, и Мирон Андреевич вместо обычного 'проси' сказал раздраженно:
- Пусть войдет.
Бойченков, как всегда, энергично вошел в кабинет и, остановившись у порога, громко сказал:
- Здравия желаю, Мирон Андреевич! - Он всем говорил 'здравия желаю' - старшим и младшим.
Серый сидел за письменным столом, деловито нахохлившись над бумагами, делая вид, что он углублен в чтение. На приветствие Бойченкова ответил небрежным кивком головы и жестом руки, резким и длинным, указал на кресло перед квадратным столиком. Дмитрий Иванович сел. Серый все еще не поднимал головы, уткнувшись взглядом в лежащие перед ним бумаги. Так продолжалось с минуту, Бойченков изучающе наблюдал за Мироном Андреевичем, готовясь к неприятному для себя разговору. Досадней всего было то, что он не знал и совсем не догадывался, о чем пойдет речь. Мирон Андреевич был старше Дмитрия Ивановича на пятнадцать лет. Болезненный и желчный, он завидовал всем здоровым и энергичным, обладающим отменной памятью и светлым умом, потому что сам уже много лет страдал глубоким склерозом и часто забывал фамилии даже близких знакомых. Глядя сейчас на Серого, Бойченков вспомнил, что у него есть прозвище Кащей, и подумал, что кто-то очень метко 'окрестил' Мирона Андреевича.
Наконец, Серый резко вскинул голову, жестом костлявой руки сбросил со лба прядь седеющих волос и спросил своим окающим фальцетом, глядя в лежащие перед ним бумаги:
- Почему вы возражаете против поездки на Кубу для участия в научной встрече ученых Морозова Дениса Тихоновича?
Бойченкова всегда поражало в Сером несоответствие голоса, какая-то несовместимость волжского 'оканья' с тонким, трескуче-дребезжащим голосом. Эта аномалия неприятно резала слух. 'Ах, вот оно что!' Такого Бойченков не ожидал. Он сразу же смекнул, что разговор предстоит трудный. Но кто настаивает на поездке Морозова на Кубу? Сам Денис? Не может быть, такое исключено. Так кто же?
- В целях его безопасности, - как можно корректней ответил Бойченков и прибавил: - По имеющимся у нас сведениям западные спецслужбы проявляют преувеличенный интерес к профессору Морозову. Настойчивый до наглости.
- Ну и что? - Серый пронзил Бойченкова холодным и острым взглядом. Дмитрий Иванович не отвечал, выдерживая паузу, ожидая последующих слов. - Было бы странным, если б они не проявляли интереса, - выдавил из себя Серый.
- Наш долг… - начал было Бойченков, но Серый не дал ему закончить. В каком-то нервном порыве он взметнул вверх руку-крыло и ладонью шлепнул по зеленому полю стола.
- Ваш долг шире, по-государственному смотреть на вещи, не с узковедомственных, а общегосударственных интересов. Мы должны всячески развивать научные и культурные контакты, не мешать, а содействовать. А вы этого не понимаете или не хотите, не в состоянии понять.
- В данном случае речь идет о первостепенных государственных интересах: о безопасности нашей страны, - сдерживая себя, чтоб не сорваться, все-таки корректно ответил Бойченков. И, не давая Серому возразить, продолжал:
- Морозова пытались заманить в Америку и Англию, естественно, под предлогом научных симпозиумов. Не вышло. И вот теперь, по нашим данным, организуется эта встреча в Гаване. Инициатива ее исходит от американцев.
- От ученых Америки, - вставил Серый, нервно постукивая ногтями по сукну стола и подергивая острыми плечами.
- Формально - да, но фактически эта затея принадлежит ЦРУ.
- Морозов едет не один, - понизив голос и как бы раздумывая, сказал Серый. - Его сопровождает профессор Пухов. Вам это известно?
- К сожалению, Пухов. - В голосе Бойченкова звучала досада. Пояснил: - Спутник, прямо скажем, ненадежный.
- Вас смущает прошлое Пухова, вернее его отца, - тонкие губы Серого язвительно скривились. - Троцкизм канул в Лету, сегодня это только слово, термин, за которым нет ничего, пустой звук.
- Я не это имел в виду, Мирон Андреевич. Дело в том, что недавно - в нашей стране побывал под видом журналиста матерый агент западных спецслужб Савинский-Савич. Нами отмечена его связь с Пуховым Юлием Григорьевичем.
- Подозрение, подозрительность, пора с этим кончать, - резко оборвал его Серый, блеснув стеклами очков. Руки его нервно засуетились. - Надо доверять. Морозов и Пухов поедут в Гавану. О безопасности Морозова позаботитесь вы. Это ваша прямая обязанность. Вы меня поняли?
Серый смотрел на Бойченкова строго и язвительно. Дмитрий Иванович понял, что возражать иди спорить нет смысла: слова Мирона Андреевича звучали приказом.
- Понял, - негромко ответил Бойченков, достал из папки листки магнитофонной записи, присланной Веземаном, и положил на стол.
- Это что такое? - спросил Серый. Дмитрий Иванович объяснил.
Мирон Андреевич с недоверием и в то же время с осторожным любопытством взял отпечатанные на машинке листки и молча начал читать. Читал он невнимательно, торопливо, и Дмитрий Иванович видел, как кривятся его тонкие губы в иронической ухмылке. Закончив чтение, небрежно отодвинул в сторону листки, проговорил, не глядя на Бойченкова:
- Скорее всего фальшивка.
- Никак нет - это подлинный документ.
- Даже если и подлинный. Болтовня. Подумаешь, личности! Деятели собрались, вершители судеб.
- Сол Шварцбергер - влиятельное лицо в сенате, будущий госсекретарь, - сказал Бойченков. - Тесно связан с военно-промышленным комплексом. Братья Хаиме и Моше - видные деятели международного сионизма.
- А не кажется ли вам, товарищ Бойченков, что мы слишком преувеличиваем роль сионизма и тем самым создаем ему рекламу?
