ней побеседовать.
— Слушай, передай ей мои извинения. Я совершенно о ней забыла. Очень поздно легла.
— Решала свои проблемы?
— Именно.
— Зачем?
— Что значит «зачем»? — не поняла я.
— Прости, я хотел сказать, как успехи?
— Документы нашлись. А с остальным пока глухо.
— Так что с журналисткой?
— Послать ее нельзя?
— К тебе? — теперь не понял Томас.
— Прости, это жаргон. Я имела в виду, нельзя ли отказаться от беседы?
— Не думаю. Это будет полезно для твоей карьеры. Известность среди шведских медиков тебе не помешает. Можно будет съездить на стажировку, а потом — получить работу.
«Здесь — вечные кризисы, да еще и полная незащищенность перед любыми проблемами. Томас прав. Отказываться — грех», — решила я и сказала:
— Пусть поднимется ко мне через полчаса. Я приведу себя в порядок.
Шведка оказалась пунктуальной. Правда, пришла она не одна. С ней был представительный мужчина в очках с оправой из желтого металла. На нем были джинсы и темно-серый джемпер из овечьей шерсти. Мужчина был чуть выше среднего роста, немного полноват, по первое впечатление от встречи было приятным.
— Вы говорите по-английски? — спросила журналистка.
По-английски я разговаривала примерно так же, как Томас по-русски, только еще медленнее. Но шведы меня прекрасно понимали, и беседа прошла вполне прилично. Но больше всего порадовало предложение Улофа:
— Мне бы хотелось с вами сотрудничать. Ваши разработки — это как раз то, что нам нужно. Не согласитесь ли вы, госпожа Гончарова, первой взять на тестирование наши новые материалы.
— Мне приятно слышать такую оценку работы моих коллег. — Я не скрывала своей радости. — Мы с удовольствием будем работать совместно с вами.
— Я хотел бы заключить договор сразу после окончания конференции. — Господин Свенсон дел в долгий ящик не откладывал. — Это возможно?
— Конечно, — ответила я и спохватилась: «Кто же будет заниматься этим вопросом в институте? Светлана Иосифовна погибла. Новый завкафедрой будет назначен не скоро. Впрочем, у меня точно что-то с мозгами. Ведь есть же руководство факультета и института, они-то, слава богу, живы и здоровы!» — Я займусь этим вопросом сразу после возвращения домой.
— То есть в понедельник или во вторник вы сможете дать ваш предварительный ответ?
— Не думаю. Скорее всего в силу ряда личных обстоятельств мне придется задержаться здесь на несколько дней. Так что я не могу точно сказать, когда вы получите наш ответ.
— Простите за любопытство, — неожиданно сказал Улоф. — Эти личные обстоятельства связаны с вашим недавним арестом?
«Ну, теперь мне точно обеспечена всемирная известность… Об этой истории знают даже шведы!» — с досадой подумала я и ответила:
— К сожалению, вы совершенно правы.
— Мне известно, что ваша подруга все еще находится под арестом. Могу ли я чем-то ей помочь? Может быть, стоит обратиться в комиссию по правам человека. Ведь нарушена презумпция невиновности!
— Вряд ли это поможет. Хоть я абсолютно уверена в невиновности Татьяны, существует неоспоримое вещественное доказательство: нож с отпечатками ее пальцев.
— Скажите, госпожа Гончарова, — спросила Грета. После интервью она не произнесла ни слова, с интересом слушая мой разговор с Улофом. — Насколько я знаю, у того человека были перерезано горло. Получается, в момент убийства он спал.
— Нет. Его нашли в холле.
— Но тогда ваша подруга не могла убить его, Это же очевидно!
— А вот милиции так не кажется, — грустно сказала я.
— Грета, откуда ты это знаешь? — Господин Свенсон смотрел на дочь, словно видел ее впервые в жизни.
— Мне сказал Карл. Это мой жених, — пояснила мне Грета, очаровательно улыбнувшись. — Он работает в полиции и много рассказываем мне о своей работе. Поэтому я знаю, что жен шина, как правило, не может перерезать горло мужчине, если только он не спит, а она — не профессиональный киллер. Если женщина и берется за нож, то в основном закалывает свою жертву. К тому же, скажите, ваша подруга, наверное, спала?
— Вы угадали.
Грета улыбнулась:
— Киллер, видимо, воспользовался этим обстоятельством. Он просто подошел к ней во время сна и приложил к орудию убийства ее пальцы. Ваша подруга должна быть счастлива, ведь он мог вполне убить ее!
— Наверное. — Я задумчиво потерла висок.
— Как ей, наверное, одиноко в тюрьме. Скажите ей, пусть не теряет времени и, к примеру, позанимается спортом. В ваших тюрьмах хорошие инструкторы?
— Кто? — не поняла я.
— Инструкторы по атлетизму, например.
Я едва сдержала смех, который был совершенно неуместен в данной ситуации. Мне хватило нескольких часов в изоляторе временного содержания, чтобы понять, каково быть заключенным в России. Видела бы Грета наши тюрьмы! Судя по всему, шведская тюрьма больше похожа на русский санаторий средней руки, а может, и на заведение более высокою класса.
— Надо будет передать ей какую-нибудь видеокассету, — продолжила девушка, принимая мое молчание за согласие. — А еще…
— У Татьяны в камере нет видеомагнитофона, — сдержала я Гретины порывы. — И телевизора тоже нет. Скорее всего в данный момент моя подруга находится в сыром холодном помещении вместе с десятком заключенных под стражу женщин, и из всех удобств они в лучшем случае имеют унитаз и раковину с холодной водой.
Грета смотрела на меня, широко раскрыв спои огромные голубые глаза.
— Это правда, госпожа Гончарова? — Улоф испытующе посмотрел на меня. — Я слышал, что условия содержания заключенных в России оставляют желать лучшего, но то, что вы миг рассказали… Я занимаю довольно высокий поем в организации Международного Красного Креста и думаю, что сегодня же потребую от местных властей ознакомить меня с работой ваших тюрем. А моя дочь напишет репортаж. Пусть об этом узнает весь цивилизованный мир!
«Кто бы вас туда пустил! — подумала я. — В лучшем случае покажут образцово-показа тельную зону, а в худшем — просто откажут пол вежливым предлогом».
Вслух же я сказала:
— Господин Свенсон, это прекрасная идеи, но вряд ли вам удастся осуществить ее так скоро.
— Но я в любом случае сделаю запрос об условиях содержания вашей подруги и попытаюсь облегчить ее участь! Как ее имя?
— Татьяна Леонидовна Ивашова.
Швед сделал запись в своем блокноте.
— Госпожа Гончарова! Мы были очень рады познакомиться с вами. Я думаю, что это не последняя наша встреча. Имейте в виду, что мы пробудем в этом городе до конца следующей недели, а потом поедем в Москву. Так что, пока я здесь, вы можете быть уверены, что мы будем по мере сил содействовать вам в решении ваших проблем.
