Я потянула ее за руку. Мы обе шлепнулись на пол и расхохотались.
— Как ты думаешь, мое серебристое платье подойдет? — сказала Танька, когда мы успокоились.
— Хочешь сразить наповал? — Платье один в один копировало наряд героини «В джазе только девушки» во время финальной сцены. — Слава точно не устоит!
— Да брось ты, больно он мне нужен! — отмахнулась она и проплыла к двери. — Мало ли в Сочи мужиков!
К слову сказать, в школе Танька Ситникова была ничем не запоминающейся голенастой девчушкой с косичками цвета выгоревшей соломы а-ля Пеппи Длинныйчулок. Теперь же она обладала внешностью далеко не заурядной. Ростом Татьяна была с меня — под метр семьдесят, и, к зависти большинства знакомых дам, была счастливой обладательницей гривы рыжих волос, обольстительных ножек, обалденной красоты бюста и не уступающей ему по соблазнительности попки. Сексапильность свою она как бы не замечала и много лет жила как рядовая совковая клушка, разрываясь между работой и домом. Правда, клушка эта работала в солидном банке и занимала отнюдь не рядовой пост, но себя ценила исключительно низко. Приоритеты в ее жизни были расставлены четко: ребенок, в котором был почти весь смысл Ганькиной, жизни; муж, на которого она молилась; работа, которая также отнимала львиную часть времени, и только потом — она сама. Но, как говорил классик марксизма, «все течет, все видоизменяется». Так и Танька. Менее суток назад в ее сознании произошел воистину революционный переворот, и я со все возрастающим изумлением следила за Ситнюшиной трансформацией…
Приняв душ, я нагишом походила по комнате, давая телу обсохнуть естественным образом, потом нанесла на кожу увлажняющий крем. Нам, женщинам за тридцать, это просто необходимо! Потом повалялась на кровати, такой мягкой и удобной, потянулась и начала одеваться.
Сменив походные джинсы и кроссовки на элегантный брючный костюм из черной ткани стреч и изящные кожаные сапожки на каблуке, я слегка подкрасилась, собрала волосы в узел на затылке, взяла вечернюю сумочку и посылку от Маргиевой и меньше чем через час была готова к выходу в свет.
Я вышла из комнаты и спустилась вниз по лестнице. В зеркале над камином отражалась очаровательная картина. Татьяна, облаченная в свое сексапильное платье, закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку дивана, беседовала со Славой. В ее волосах играли отблески хрустальных подвесок светильников, а на лице затаилась загадочная улыбка. Она слегка покачивала соблазнительной ножкой в изящной туфельке. Славин взгляд рассеянно блуждал от кончика туфельки к Танькиной коленке, явно не решаясь подняться выше.
— А вот и Наташа, — первой среагировала Ситнюша.
— Слава, каюсь, забыла передать вам гостинец. — Я протянула ему сверток.
Слава поднялся и развернул пакет. Танька посмотрела на негр и ахнула от неожиданности. Он держал в руках пасхальное яйцо. Переливы эмали, ажурные бантики и кресты, миниатюра распятия… Ширпотребом Светлана Иосифовна никогда не увлекалась. Не знаю, было ли яйцо антикварным, но то, что это было произведение искусства, сомнения не вызывало.
Слава случайно нажал на бантик, и яйцо открылось. Оттуда выскочил малюсенький цыпленок и пискнул: «Христос воскресе!»
— Штучка в Светкином стиле, — засмеялся Слава. — Я сейчас отнесу это чудо в кабинет, и поедем.
Через пару минут он вернулся.
— Такси ждет! — Слава помог нам накинуть пальто и пошел к выходу. — Ужинать поедем в «Жемчужину». Может, кого знакомых встретите.
ГЛАВА 2
Метрдотель, полнеющий седоволосый груши, встретил Славу, как близкого родственника. Нас ждал столик в укромном уголке зала, расположенный в стороне от оркестра, но с таким расчетом, что весь зал было хорошо видно. Официант моментально принес меню, мы с Татьяной долго изучали его и пришли к выводу, что выбор блюд лучше предоставить Славе.
— Я предлагаю что-нибудь из морепродуктов. Пост все-таки, — подумав, предложил Слава и сделал заказ.
Больше всего изумило то, что официант вернулся с закусками ровно через пять минут. На тарелках были аппетитно разложены: кусочки рыбы, издающая пряный запах зелень, яркие овощи и куча всяких неизвестных мне даров моря.
— Такого я никогда не ела!
— Так загадывай желание!
— Хочу быстрее лето! — сказала я.
— Были бы деньги, — неожиданно философски изрекла Ситнюша. — Тогда лето будет круглый год.
— Об этом я как-то не подумала. — Положив на колени накрахмаленную салфетку, я приступила к еде.
На некоторое время над столом повисло молчание. Все сосредоточенно жевали. То, что я поначалу приняла за креветки, при ближайшем рассмотрении оказалось фаршированными «рожками». Но сам фарш оказался настолько вкусным, что банальные макароны были не хуже экзотических моллюсков. После первого тоста разговор снова оживился, но я принимала в нем участие только в качестве слушателя.
Ем я, как правило, немного, но, оказывается, если меня долго не кормить, могу попасть в какую- нибудь книгу рекордов. С легкостью, достойной заправского обжоры, я слопала несколько салатов и, ожидая горячего, даже косилась на Танькину порцию. Не страдавшая обычно отсутствием аппетита подруга к еде сегодня) почти не прикасалась, заменяя необходимые калории общением с приятным во всех отношениях молодым человеком.
После первой выпитой бутылки шампанского Слава повел Татьяну танцевать. Перед этим оба долго извинялись:
— Наташа, ты не обидишься?
Я только пожала плечами.
— Следующий танец — твой! — щедро предложила Татьяна.
— Идите, идите, я так устала, что лучше посижу…
Не объяснять же им, что мой желудок только что раздулся до размеров небольшого рюкзачка.
Итак, Слава с Танькой упоенно вальсировали, я же, от нечего делать и чтобы убить время, принялась разглядывать посетителей. Осмотр никаких особых ощущений в мою жизнь не привнес, если не считать того, что трое битюгов за столиком у противоположной стены перестали на меня пялиться с неприкрытой наглостью и начали старательно ковыряться в своих тарелках, я же с чувством выполненного долга задумчиво жевала бутерброды с красной и черной икрой, где хлеб успешно заменяли тоненькие лом-гики лимона.
Одним танцем у Татьяны со Славой не обошлось, и они, нежно обнявшись, продолжали трепаться на площадке. Бутерброды я доела. Голод наконец-то перестал меня мучить, и я, полностью расслабившись, стала слушать музыку.
— Госпожа Гончарова! — раздалось над самым моим ухом.
Я подняла глаза и увидела Томаса Гавела, моего коллегу из Праги.
— О, Томас! — обрадовалась я. — Как же я рада тебя видеть!
— Не похоже! Где ты витаешь? Я орал на весь зал: «Наташа! Наташа!» — а ты и бровью не повела.
— Воспитанные девушки не должны откликаться на зов первого встречного, — изображая жеманную идиотку, ответила я и уже серьезно добавила: — Мы прилетели три часа назад.
Я чертовски устала и, похоже, начала отключаться. Но я правда рада тебя видеть!
— Взаимно! Почему ты не сообщила, что по едешь на конференцию? Ведь об этом было известно еще в январе!
