начинаниях. Не забывай меня, твоего искреннего родного брата
Шли мне поскорей своего Вовчка. Поздравляю с Новым годом.
110. М. С. Щепкину
— 17 января *{847}
1858, 17 генваря [Нижний-Новгород].
Друже мой единый! Уже успокоился ли ты хоть немного{848} со своим бенефисом? Ежели со всем уже управился и есть у тебя нерабочее время, то я тебя попрошу вот что сделать.
Твоя и моя милая Тетяся Пиунова{849} хочет оставить Нижний-Новгород, и хорошо сделает, ей тут плохо, она тут увянет, и она погибнет, как собачка на базаре. Жаль будет такую молодую, хорошую. Я ей посоветовал ехать в Харьков, и она рада ехать, так вот мое горенько, в Харькове нет у меня ни одного доброго и влиятельного знакомого, а у тебя, вероятно, есть там такой человечек. Очень хорошо сделал, если б ты ему как следует написал и попросил от себя, чтобы нашей милой Тетясей там не пренебрегли, а она, ты сам, слава богу, видел, и теперь уже артистка, а какая же она будет, как пооботрется да пообомнется среди хороших людей? Алмаз! Ей-богу, алмаз! Сам, слава богу, видишь, что алмаз. Она с даром божьим, а к тому же умненькая, послушная и трудолюбивая. И если бог не поможет ей выбраться на свет божий из этого староверского гнилого болота, так она увязнет и погибнет. А нам с тобою грех будет.
Она здесь получает 25 рублей в месяц и два бенефиса в год. А на сей год хитрый Варенцов и того не хочет дать, видя, что некуда ей сердечной деться. Большая семья ее, беднягу, обсела, не то б она и сама разумно избрала бы себе путь-дорогу в рай. Нам когда-то добрые люди помогали, поможем же и мы теперь посильно, друже мой единый! Я уже написал и послал епистолию директору Харьковского театра, а ежели бы еще и ты от себя ему добавил, так, может, из этого пшена и получилась бы каша. А Тетяся даже плачет и просит тебя, чтобы ты осенил ее своей великой славой. Сделай же, как она и я тебя просим, мой голубе сизый!
Позавчера я получил не письмо, а прямо панегирик от Сергея Тимофеевича{850}. Если б я малость поглупей был, я бы угорел от того панегирика, а так, слава богу, выдержал. Поцелуй его, доброго, благородного трижды за меня. Да напиши мне его адрес, потому что он, может, забыл написать мне свой адрес. Я теперь день и ночь сижу и переписываю вторую часть той повести, которую я с тобою послал Сергею Тимофеевичу. Как кончу, тотчас же и пришлю. Скоро получишь ты от Кулиша моих «Неофитов». Только это такая штука, что печатать ее сейчас нельзя, а когда- нибудь потом: еще надо отделывать.
18 генваря.
Только хотел написать: прощай, голубе мой сизый, пусть тебе бог помогает, а тут приносят твое письмо от Брылкина{851}. Я и перо положил. Так вот уж сегодня вновь принялся писать. Спасибо тебе, мое сердце, за хлопоты по лотерее; соберешь деньги — пришли на имя Брылкина, у меня сейчас в кармане пусто — ни гроша. Из Питера мне пишут, что я недолго буду сидеть в Нижнем. Так или иначе, а дальше поста не усижу. Махну к тебе в Никольское, да и начну спасаться, потому что мне тут нечего делать. Спасибо тебе, что поотдавал мои письма. Поцелуй еще раз Сергея Тимофеевича и княжну Репнину. А тебя целуют други твои Дорохова, Голинская, Брылкин, а Тетяся Пиунова, та — трижды. А я десять раз и все в твою умную благородную лысину, мой единый друже! Еще раз прошу тебя, мое сердце, напиши тому, кого знаешь, в Харьков. Оставайся здоров, мой друже единый, пусть тебе бог помогает во всех твоих добрых начинаниях, не забывай искреннего твоего друга
Сердечно благодарят тебя за портреты Брылкин, Дорохова, Голинская и Пиунова. А я для себя сам когда-нибудь нарисую.
111. М. М. Лазаревскому
— 21 января *{852}
21 генваря [1858, Нижний-Новгород].
Мой милый друже! Рекомендую тебе одного из нижегородских друзей моих Константина Антоновича Шрейдерса{853}. Встреть его приветливо во имя дружбы нашей! Был ли у тебя Овсянников? Возьми у Кулиша и прочитай моих «Неофитов». Они еще не отделаны. Шрейдерс скоро вернется в Нижний, так вот — пусть Кулиш перепишет «Неофитов» и даст ему для передачи Щепкину. А ты, мой друг единый, купи мне Шекспира, перевод Кетчера, и песни Беранже Курочкина. Да если успеешь, то и отдай переплести Шекспира. Оставайся здоров, пусть тебе бог помогает во всем добром, не забывай искреннего твоего
112. П. А. Кулишу
— 26 января *{854}
26 января 1858 [Нижний-Новгород].
Какой это тебе дьявол сказал, что я приготовил своих «Неофитов» для печати{855}? И мысли и думы такой не было. Я послал их тебе только прочитать, чтобы ты видел, что я тут не сложа руки сижу. И старик Щепкин — не такой, чтобы в Москве возился с ними как с писаною торбой. Ты отдай хорошенько переписать их и пошли старику, — он уже знает, что «Неофиты» у тебя. Овсянникова не дожидайся; скоро поедет из Питера в Нижний приятель мой Шрейдерс, так ты и передай ему, а он передаст моему старому друзяке. Вот как сделай. Для печати у меня наготовлено на добрых две книги: только перепиши, да и в типографию; но я и с этим не спешу, не только с «Неофитами». «Ян Гус» должен быть у Василя Васильевича Тарновского, который жил когда-то в Потоках Киевской губернии. Переделывать его или снова писать у меня почему-то рука не поднимается.
