l:href='#n_237' type='note'>[237].
Там же речь идет и об одном довольно известном определении, данном в «Кратком философском словаре» двух авторов М. Розенталя и П. Юдина. Вот оно: «КИБЕРНЕТИКА (от др. греч. слова, означающего рулевой, управляющий) — реакционная лженаука, возникшая в США после Второй мировой войны и получившая широкое распространение и в других капиталистических странах; форма современного механицизма. Приверженцы кибернетики определяют ее как универсальную науку о связях и коммуникациях в технике, о живых существах и общественной жизни, о „всеобщей организации“ и управлении всеми процессами в природе и обществе. Тем самым кибернетика отождествляет механические, биологические и социальные взаимосвязи и закономерности. Как всякая механистическая теория, кибернетика отрицает качественное своеобразие закономерностей различных форм существования и развития материи, сводя их к механическим взаимодействиям»[238]. Но никакой особой роли это определение и не сыграло. Говоря об истории зарождения кибернетики, другой автор — М.Г. Гаазе- Раппопорт рассказывает, что «несмотря на известное запаздывание с развертыванием работ в нашей стране в области кибернетики, (…) общая картина развития данного направления, за исключением незначительных деталей, аналогична той, какую мы видим за рубежом.
Журналистский бум, поднятый в западной печати после появления книги Винера, идеологические и механистические выводы, встречавшиеся в зарубежных популярных статьях, вызывали в нашей стране в период 1948–1954 гг. резко негативное отношение к кибернетическим идеям, замедлившее разработку их позитивного содержания. Этому способствовало появление ряда публикаций в отечественной печати, в которых кибернетика характеризовалась как идеалистическая буржуазная лженаука*. Серьезная литература по кибернетике не публиковалась, а книга Винера была малодоступна научной общественности: несколько ее экземпляров было у отдельных ученых»[239]. В сноске (опять обозначенной у нас значком *) говорится о статье в «Словаре», при этом упоминается, что ни до, ни после этой статьи не было: «(В 3-м издании 1952 г. статья о кибернетике отсутствует). Примечательно, что при допечатке тиража 4-го издания словаря, произведенной в следующем, 1955 году, статья „Кибернетика“ из него была изъята». Итак, впору говорить о том, что здесь неприятности были больше у М. Розенталя и П. Юдина, чем у сторонников кибернетики. Книга Н. Винера «Кибернетика» была издана в 1958 г.[240].
Впоследствии она неоднократно переиздавалась, в предисловии ко второму изданию книги Н. Винера этот вопрос уточнялся: «В 1958 г. она переводится на русский в издательстве „Советское радио“. В 1961 г. в США вышло второе издание „Кибернетики“ с новым авторским предисловием и новыми главами, составившими вторую часть книги; прежний ее текст, перепечатанный без изменений, лишь с правкой ошибок, сделан первой частью. В 1963 г. издательство „Советское радио“ выпустило книгу „Новые главы кибернетики“, содержащую перевод предисловия и второй части из второго издания. Ныне вниманию читателей предлагается полный пересмотренный перевод издания с приложением некоторых дополнительных статей и бесед Винера»[241].
То есть, на самом деле, мы видим обычное запаздывание в издании книги на иностранном языке, связанное только с переводом. Издавались также другие книги этого автора: «Я — математик», «Кибернетика и общество». Еще ранее была выпущены две книги[242] .
Для кибернетики это еще совсем не означало «зеленый свет». Ветераны помнят некоего социолога В.Н. Колбановского (1902–1970)[243], который выступал с необоснованной критикой кибернетики, сделал он это под псевдонимом «Материалист». В журнале «Вопросы философии» вышла его статья «Кому служит кибернетика?»[244].
И лишь спустя почти два года начали выходить «реабилитационные статьи»[245].
Вспоминает активный участник этих событий, автор последней статьи Э.Б. Кольман: «Появление этих статей вызвало среди интересующихся наукой и техникой широких кругов советских читателей значительный интерес к кибернетике. Но этим, однако, я не хочу сказать, будто у них сразу установилось к ней положительное отношение. Наоборот, философская отрицательная пропаганда не прошла бесследно. Так, когда я выступал на физическом факультете МГУ с докладом о кибернетике, то не кто другой, как инженер Шестаков, прославившийся моделированием процессов логических умозаключений при помощи электрических сетей, весьма резко стал опровергать кибернетику как „лженауку“. Он повторял в ее адрес измышления невинных по части точных наук наших „мудролюбов“. Как известный мольеровский герой, не знавший, что он говорит прозой, Шестаков не знал, что он сам и есть кибернетик!
Более того. Еще в октябре 1956 года, на совещании АН по автоматике, академик Колмогоров высказался о кибернетике отрицательно. И только в апреле 1957 года, на заседании Московского математического общества, он сделал доклад, в котором заявил, что его прежние выступления против кибернетики объясняются тем, что он недостаточно знал ее. Но теперь, ознакомившись с ней ближе, он решительно признал свою бывшую позицию ошибочной. И для 51-го тома БСЭ (второго издания), вышедшего в 1958 году, статью „Кибернетика“ написал он»[246].
Далее, как пишет в другом своем исследовании уже знакомый нам М.Г. Гаазе-Раппопорт[247] вышли еще статьи с положительными откликами[248]. Эти статьи попали под пристальное внимание участников Семинара, который проводил один из «отцов-основателей» кибернетики математик A.A. Ляпунов, и публикация отрицательных статей и некоторых других была признана редакциями соответствующих изданий ошибочной[249].
В 1955 г. открыт Вычислительный центр Академии наук СССР. В 1959 г. создан Научный совет АН СССР по кибернетике под руководством А.И. Берга. Сам академик был недоволен генезисом этой науки: «В 40-е и 50-е годы группа деятелей науки увидела в кибернетике угрозу своему благополучию и приняла позу „правоверных“ поборников материалистической философии. Это задержало перевод книги Н. Винера, а после ее издания породило поток литературы антикибернетического характера. Кибернетику называли „псевдонаукой“, „служанкой империалистической реакции, направленной против марксистского учения“»[250].
Таковы, в общем-то, конкретные фамилии отдельных представителей научного мира и их выступления и некоторые факты, но никак не те обобщенные оценки, что мало соответствуют жизни и истории. Существует и еще одно объяснение с довольно точной научной характеристикой произошедшего: «В нашей стране кибернетика была встречена настороженно и даже враждебно. Рекламные заявления американских кибернетиков о работе над созданием „мыслящих машин“ некоторыми философами были восприняты буквально, а кибернетика была объявлена ими идеалистической лженаукой»[251]. Видимо, в этом и есть сущность такого рода коллизий в научной сфере. Одни начинают давать завышенные оценки, связывать свои ожидания с новой палочкой-выручалочкой, с помощью которой будут решены чуть ли не все мировые проблемы. Другие тут же подхватывают эти завышенные ожидания, вычленяют из целого именно только то, что выходит за рамки здравого смысла. Потом, когда оценки не оправдаются, начинают отрицать в целом и здравое зерно, и нереальное. А страдают дело и толковые люди науки. Таков еще один метод борьбы в этом мире.
Так что когда вам, читатели, встречаются упрощенные фразы типа: «
Подводя итоги всего нашего параграфа, мы можем сказать о главном эффекте. В результате проведения этой операции в мозговом отсеке госпартаппарата наступили провалы. Как говорил лейтенант Кузнечик в фильме «В бой идут одни Старики»: «Ребята-то они хорошие. Но вот есть у них некая интеллектуальная недостаточность!» Убедившись в этом, можно было смело начинать любую операцию.
