Контроперация «Мембрана»
В прошлом против такого рода мероприятий проводилась весьма эффективная контроперация. На первых порах она носила защитный характер, но она сочеталась с еще и качественной внешней поддержкой. Одной из важнейших, если не самой важной функцией политика должно быть отслеживание меры проникновения чужого в свою систему, ибо в любой системе безопасности существуют пороги допустимой экспансии в ту или иную сферу, и когда уровень экспансии превышает допустимую, защитная система разрушается (выражение Л.Г. Ивашова). Такого рода функция существовала в сталинском СССР: «Сталину принадлежит инициатива создания системы социальных силовых контрмер против холодной войны, которые Запад окрестил как „железный занавес“: ужесточение погранрежима, усиление КГБ (разведки и контрразведки), тщательный контроль за въезжающими и выезжающими из страны, активизация контрпропаганды и т. д. Очищением партийных и государственных органов, СМИ от прозападно настроенных деятелей надо было уберечь народ от разлагающей западной пропаганды, информационной агрессии. Так называемый „железный занавес“ пропускал в страну все великое и благородное и закрывал путь низменному и растлевающему, убивающему духовность и нравственность. „Железный занавес“ не изолировал нашу страну от остального мира. В тысячах театров и клубов шли лучшие западные фильмы, пьесы, концерты и т. д. Огромными тиражами издавались западные ученые и писатели, а журнал „Иностранная литература“ был доступен всем желающим. Сотни тысяч людей работали за пределами страны, еще больше совершали зарубежные поездки, вступая в отношения с людьми иных цивилизаций, образов жизни и идеологий, обогащаясь ценным опытом и достижениями культуры. Миллионы граждан посещали Советский Союз. Миф об изоляции страны, как и о тоталитаризме, тирании и т. п. явлениях, приписываемых социализму, нужен был как орудие его разрушения»[23]. «В начале пятидесятых годов прошлого века органы госбезопасности Проводили мероприятие „Операция 100“. Оно означало разработку каждого мало-мальски подозрительного иностранца на протяжении всего маршрута его путешествия по территории Советского Союза. При этом местные органы госбезопасности в комплексе мероприятий активно использовали не только подразделения наружного наблюдения, но и женскую агентуру, в том числе и проституток, поставляя этих девиц, предварительно проинструктировав их соответствующим образом, иностранцам.
Много лет спустя сотрудник одной из израильских спецслужб А. Элиава, который в 1958 году приехал в Москву в качестве второго секретаря посольства, вспоминал: „КГБ наблюдал за нами круглые сутки, даже в наших собственных квартирах. Открытое наблюдение, скрытое наблюдение, электронное наблюдение, оптическая слежка. Мы были постоянно в поле зрения КГБ. В довершение к этому почти все сотрудники становились объектами более совершенных действий: инсценированные „скандалы“, которые затевали „возмущенные граждане“; угрозы ареста и т. д.“»[24]; это было возможно «…за счет разработанной Вторым главком системы мер, включающей углубленное взаимодействие контрразведывательного управления с разведкой, радиоконтрразведкой, наружным наблюдением, оперативно-техническим управлением. Была отработана структура управления всеми элементами контрразведывательного процесса: вскрытие каналов связи, углубленное изучение почерка каждого разведчика, разработка системы мер и специальных процедур работы каждого подразделения и их взаимодействия, отработка инструкций и нормативов на проведение контрразведывательных мероприятий, систематический разбор действий в рамках операций, создание своеобразных алгоритмов ведения контрразведывательной деятельности»[25].
Создана такая система была во многом благодаря стараниям начальника Второго Главного управления КГБ СССР (контрразведка) генерал-полковника Григория Федоровича Григоренко, награжденного за нее Государственной премией СССР. Такого рода сведения, исходящие от знатока советской системы безопасности, даны в противоречие тем, что писалось демократами. В «перестроечном» же «Огоньке», пользуясь излишней засекреченностью, строго наоборот, говорилось, что СССР не обладает надежной системой контрразведки, поэтому ее надо разрушить и создать новую, на что способны только демократы. Работник одного из местных управлений КГБ писал, что «…почти все агенты иноразведок из числа советских граждан были выявлены не в результате срабатывания какой-то системы контрразведывательных мер. В СССР в отличие от зарубежных стран такой системы не было и нет. В свое время ее пытался разработать и внедрить бывший начальник Второго Главного управления КГБ генерал Григоренко. Но в начале 1980-х годов он был снят с должности в связи с осуждением его заместителя за контрабанду. Когда я пытался сделать нечто подобное на своем участке работы, руководство Второй службы поднимало меня на смех, называя подобные попытки Григоренко причудами старика»[26].
Методической основой советской «мембраны» являлась наука, называемая
Особенностью их подрывной деятельности в послевоенный период стало то, что изменились ее приоритеты. Теперь она направлена не только против наших Вооруженных Сил, оборонной и смежных отраслей промышленности.
Подрывные операции все шире осуществлялись в самых различных сферах общественной жизни. Отдельные акции спецслужб проводились не ради „классического шпионажа“, а прежде всего для достижения политических целей. (…)
При выявлении шпионажа самым ответственным и сложным является всесторонний и тончайший анализ разрозненных и противоречивых фактов и признаков с тем, чтобы замкнуть их в неразрывную цепь. (…)
Профессионализм оперативного работника и заключается в том, чтобы отчетливо классифицировать признаки по этим основаниям и, шаг за шагом исследуя их, выйти на глубинный сущностный уровень понимания преступного умысла, что позволяет раскрыть само преступление. Ведь признаки, сопровождающие любое преступление, суть проявления скрытых причинно-следственных связей. Мысль оперативного работника, стремящегося проникнуть в суть преступления, в основном проходит следующие этапы: а) простое моделирование (описание) внешней видимости преступления; б) попытка расширения представлений о шпионском деянии путем выхода за пределы явных, на поверхности лежащих явлений (признаков) и обнаружения внешних его связей; в) наконец, установление причинно-следственных связей между признаками, постижение причин совершения преступления.
Проникновение в сущность преступления зависит от ряда факторов, важнейшими из которых являются: уровень развития КРИ, степень овладения специальными знаниями и опыт оперативных работников. Благодаря хорошей теоретической подготовке, опыту и интуиции многие контрразведчики умеют принять во внимание множество разрозненных на первый взгляд событий и фактов, тщательно взвесить их и принять верное решение.
Коротко говоря, в борьбе со шпионажем требуется системное знание контрразведчика, которое формируется и шлифуется глубоким анализом наиболее сложных дел, передается от мастера новичкам — лучше, когда непосредственно в совместной оперативной деятельности. Но и путем показа, демонстрации, как выстраивается версия, как отсеиваются малозначащие и отбираются существенные факты, — словом, разбором конкретных примеров тоже достигается поставленная цель — овладение системным методом раскрытия преступлений против безопасности нашего государства. (…)
…в операциях по выявлению агентурного шпионажа целесообразно и необходимо сделать качественный скачок в сборе и анализе информации — переложить эту трудоемкую, рутинную часть на
