оказываются Их агентами, ну, а Их агенты нередко работают на нас. И, наконец, все превращается в настоящий кошмар — никто не знает, кто есть кто!», похоже, устарела. Никто не заметил, когда это случилось.
* «Красная селедка» (Red herring) — английское идиоматическое выражение, означающее «отвлекающий маневр».
9.30. (Букв, «копченая селедка») — обозначает второстепенный, маловажный вопрос, поднимаемый специально для отвлечения внимания от главной темы обсуждения. В финансовом мире это словосочетание имеет щадящий оттенок «предварительной информации», и проспекты, содержащие его, выпускаются с предупреждением, напечатанным красным шрифтом. (США: ЭПИ. 2008. № 10).
385
386
387
388
389
390
391
Идея выдвижения А. Акаева на пост президента Кыргызстана родилась в стенах КГБ. Его кандидатуру В.А. Крючкову предложил Д. Асанкулов. Кандидатура считалась во всех смыслах выигрышной — не партократ, академик, народный депутат СССР. В первые дни президентства А. Акаева его деятельность обеспечивал «десант» из сотрудников КГБ. «В связях Акаева с КГБ много темных пятен, но какой-то груз прошлого, чувствовалось, висел над ним, как дамоклов меч. Акаев просто панически боялся Асанкулова. И когда подвернулся повод — августовский путч, — отправил генерала в отставку. После Асанкулова в кресле главы кыргызской спецслужбы сменилось 10 человек. И не один из них не был профессионалом», — говорит Алик Орозов (И А «24.kg», Горбачев И. www.ca-oasis.info/news/?c=2&id=12951).
392
«Он отрывает узкий клочок бумаги, пишет название фирмы, показывает мне. Потом чиркает зажигалкой. Листок тлеет в пепельнице, оставляя в ней горстку пепла — все, что осталось от тайны этой информации. „Угу, — киваю я. — А кто же стоит во главе фирмы?“
Музыка поставлена на полную громкость, телефон перенесен в соседнюю комнату, но все равно, подчиняясь правилам игры, предложенным моим собеседником, задаю вопрос шепотом. Снова отрывается листок бумаги… Зажигалка, пламя, горстка пепла.
Москва, поздний вечер, квартира моего товарища, которую он, предварительно оставив ключи, покинул на это время. Одна картинка. Теперь — еще одна.
Прошу о встрече еще одного человека, занимающего не последнее место на московской иерархической лестнице. Прошу по одной причине, совсем маленькой, но очень существенной для меня: мне сказали, что он — честный. „Ну приезжайте…“ — слышу в телефонной трубке… Конец рабочего дня. В приемной — никого… Открываю дверь его кабинета. Он начинает говорить сразу же, как будто только и ждал, когда же наконец появится журналист и спросит его, почему же так происходит. Мне захватывающе интересно: даты, факты, фамилии. Вся эта невидимая постороннему глазу жизнь, которая формирует видимую, чувствуемую, осязаемую жизнь Москвы. „Мне необходимо записать вас на диктофон. Вы бесценный свидетель…“ Он резко отказывается: „Ничего я вам говорить не буду“. — „Боитесь?“ — „Не хочу… Бесполезно… Безнадежно…“ — и он встает, показывая мне, что наша беседа окончена. Суббота… Служебный кабинет в пустынном здании. Меня ждут. Снова приемная — пустая. Кабинет, за кабинетом — комната для отдыха, как и положено в таких офисах, где на столе — гроздья разнокалиберных телефонов. Я спрашиваю: „Мне известно, что вы знаете — и можете мне сказать, — какие фирмачи, кто конкретно оплачивал зарубежные путешествия Лужкова с женой…“ Он вздыхает, встает: „Сейчас пойду запру дверь… Мало ли чего…“ Возвращается. Молчит. Я повторяю свой вопрос. Молчание. „Ну…“ — нетерпеливо говорю я ему. Он шепотом сообщает. И еще могу…
Опять вечер, квартира… Чужая квартира, где ждали и меня, и моего собеседника. Меня интересует, кто же сильнее сегодня в реальном раскладе реальной московской власти — Лужков или Быстров?» (
