– Угадали, – благодушно подтвердил он. – Жаль, что я даже не могу рассердиться на вашу попытку меня этим смутить. Но – продолжайте, меня забавляет ваша враждебность.
Сова, верная принципу делать все наоборот, тут же замолчала.
– Я понимаю, – продолжил лорд Тонатоса, – что, исходя из ваших убеждений, вы должны выказывать мне всяческое порицание за захват заложников.
– Да нет. – Сова как можно безразличнее покачала головой. – Я никогда не обижаюсь на дождь за то, что он идет. Я только очень досадую, когда он идет не вовремя. Если бы вы повременили две недели с захватом заложников, я успела бы отгулять свой отпуск. Тем более, как я вижу, никакой надобности в спешном прибытии парламентеров изначально не было.
– А где вы отдыхали?
– На Кифероне.
Лорд Тонатоса разочаровано хмыкнул:
– Какое банальное место. Здесь я могу гарантировать вам гораздо больше экзотики.
– Спасибо. Экзотики мне вполне хватает в рабочее время. В отпуске я предпочитаю банальности.
Их разговор неожиданно прервали. Вошедший в ложу человек в синей форме таможенника почтительно положил на колени лорду Тонатоса продолговатый деревянный ящик, при виде которого Сова с трудом заставила себя усидеть в кресле. Ящик был ей хорошо знаком – это была ее собственность, о которой Сова в суматохе последних дней совершенно забыла. Надо было перегрузить все свое имущество с «Водолея» на Главную базу, но Магистр так торопил ее с вылетом, что уладить дела накануне она просто не успела. А между тем Сова, невзлюбившая типовые планировки квартир, в которых ей доводилось жить на базах Ордена, самое ценное из своих вещей хранила на корабле. В том числе – выкованный по индивидуальному заказу в торговой фактории Скорпиона легкий и изящный обоюдоострый боевой меч. Единственное и неповторимое личное оружие, обошедшееся Сове в немалую даже по федеральным меркам сумму. Роскошные ножны, обтянутые кожей, берегли клинок от чужих взглядов, но Сове этого показалось недостаточно, и она запрятала свое сокровище в деревянный футляр с двумя старомодными механическими замками.
Сейчас замки оказались спиленными, так что лорд Тонатоса без труда открыл верхнюю крышку и запустил руки внутрь. Сова демонстративно кашлянула, не в силах больше терпеть посягательств на свое имущество.
Он обернулся и, как показалось Сове, издевательски поинтересовался:
– Вы не против?
– Против, – резко ответила она. – Но раз уж вы спилили замки, то мое разрешение вас вряд ли интересует. Неужели сложно было додуматься и попросить ключ?
Вероятно, лорд Тонатоса не привык, чтобы ему перечили, поэтому гневную реплику Совы он проигнорировал, коротко приказав:
– Покажите мне его.
Она продолжала сидеть.
– Иначе я возьму сам, – пригрозил он, видя, что она не двигается с места.
Пришлось подняться. Сова с благоговением извлекла из ящика ножны, погладила пальцами слегка потускневшую кожу, обхватила ладонью рукоять и осторожно, на пару сантиметров обнажила клинок, блеснувший в лучах прожекторов яркой вспышкой отраженного света. От страха вдруг лишиться своего меча ей захотелось поскорее убрать его с чужих глаз назад в ножны, вложить ножны в футляр, закрыть деревянную крышку и не выпускать ящик из рук до тех пор, пока не минует нависшая над ее сокровищем опасность экспроприации.
Но у лорда Тонатоса были другие планы. Он требовательно протянул руку и Сова, понимая, что дальнейшее сопротивление даст лишь жалкую отсрочку, но не отвратит угрозы, с ненавистью глядя на его длинные пальцы, отдала наконец оружие. Как бы глупо ни смотрелась сейчас обида, Сова уже ничего не могла с собой поделать: где-то в носу засвербело совершенно несвоевременным предощущением слез, она почувствовала, что, чего доброго, может уронить честь мундира и развеять миф о безупречной выдержке офицеров Ордена, и отвернулась к трибунам.
На арене тем временем творилось такое, чего Сове никогда прежде видеть не доводилось. Пока она препиралась с диктатором, торжественная часть давно закончилась, экраны над амфитеатром успели познакомить зрителей с результатами жеребьевки, и теперь на замкнутом круге красного песка в окружении пяти огней раскланивались перед публикой десятка два фигур, облаченных в комичное подобие доспехов времен Римской империи. Публика приветственно шуршала флажками.
Лорд Тонатоса решил, что ее увлекло представление.
– Это показательные выступления, – любезно пояснил он.
Сова обернулась.
Вероятно, лорд Тонатоса считал себя тонким ценителем холодного оружия. Сейчас он держал на коленях ее меч с такой же аккуратностью, с какой любящий отец держит своего первенца, и любовался заточкой. Потом примерился к рукояти, прошелся пальцами по рисунку крестовины. Увидев, каким ревнивым взглядом Сова наградила этот процесс, он понимающе улыбнулся, убрал меч в ножны и протянул их хозяйке. У нее вырвался вздох облегчения.
– В показательных выступлениях нет той остроты, ради которой сюда толпами валят любители впрыскивать адреналин в кровь, – сообщил ей лорд Тонатоса. – Но через полчаса начнутся настоящие бои. У моих букмекеров сейчас самая жаркая пора. В прошлом году ставки на финал переплюнули недельный оборот моей товарной биржи.
Сова промолчала, крепко прижимая к себе вновь обретенное сокровище. Речь лорда Тонатоса, с этими его притяжательными местоимениями – «мои букмекеры», «моя биржа» – заставляла опасаться, что и ее оружие легко может стать «его мечом».
– Не хотите принять участие в настоящей схватке? – неожиданно поинтересовался у нее диктатор.
