Табар улыбнулся Лиссе.
— Мне действительно удалось вскружить ему голову, — послышался голос Ланса. — Теперь продолжим это дело.
— Уважаемый Табар, я только что говорила тайе о плохом самочувствии. Едва я увидела это судно, мне стало дурно, и заболела голова, — Двина сделала измученное лицо и приложила ко лбу смоченный платок.
— Надеюсь, тайя чувствует себя отлично?
— О, её также мутит, — ответила за подругу черноморка.
Лисса ничего не понимала из разговора и лишь улыбалась собеседникам. Ланс переводил беседу, но делал это с большим опозданием, при этом в который раз проклиная язык, намешавший гарунские, черноморские, пелесские и прочие слова разных времен.
— Прошу тебя, отправимся в путь на этих прекрасных лошадях, — продолжила Двина. — Ты все равно их купил, а на барже для них не найдется места.
— Этих лошадей погонят по степи на восток. Я уже нанял для этого человека. Люди Горима оградят их от нападений кочевников в Тристепье, а также присмотрят за рабами. С нами по реке пойдет только горец.
— Но я надеялась, что смогу намного быстрее освободить своего друга, которому обязана жизнью?! — возмутилась Двина. Она не ожидала подобного решения старика.
— Когда ты вернешься в Аватар из Гассиполя, куда отправишься в первую очередь, ты уже сможешь распоряжаться судьбой своего раба.
— Я не могу долго находиться возле воды, — вздохнула Двина и направила своего коня прочь. Эта фраза была сигналом к действию.
В ту же минуту Табар глубоко задышал. Он потянулся к воротнику легкой рубахи, чтобы освободить на нем завязки.
— Мне тоже нехорошо, — хрипло проговорил он.
Лисса громко закричала, когда степняк медленно сполз с крупа лошади на землю. К нему подбежали слуги. Один из них облил его водой. Горим пробился сквозь толпу, окружившую бездыханное тело хозяина. Он растолкал всех на своем пути, прислушался к груди побледневшего человека, а затем приказал перенести старика в тень. Двина, также поспешившая на помощь, осмотрела Табара, уложенного под высоким деревом. Рядом с собой девушка заметила Лиссу.
— Ступай в свои носилки, — обратился к ней Горим.
— Она хочет поддержать своего благодетеля, — вступилась Двина. Черноморка несколько раз ударила купца по дряблым щекам. Вскоре Табар открыл глаза.
— Что со мной произошло? — изумился он. Девушка присела возле старика. Рядом стоял горец, выражая полное недоумение и недоверие к действиям черноморского мага.
— Ты потерял сознание и упал с лошади, — ответил Горим. — Видно, перегрелся на солнце.
— Уважаемый господин, — Двина обеспокоенно притронулась ко лбу Табара, — я вижу, что это не просто обморок. У тебя горячее лицо, а тело покрылось красными пятнами. Вероятно, это болезнь, которую надо перенести в полном спокойствии на берегу, в окружении верных слуг и ученых людей.
— Нет, у меня просто закружилась голова, — Табар попытался встать. — Я уже хорошо себя чувствую. Как там дела на барже?
— Это был первый признак болезни, — настаивала Двина. — В твоем возрасте недомогание может быть вызвано многими причинами: солнцем, ветром, едой, водой. Я настаиваю на постельном режиме.
— Со мной все в порядке, — Табар медленно направился к реке, чтобы продолжить наблюдение за разгрузкой.
— У вас еще кружится голова, — Двина последовала за ним. За подругой поспевала Лисса.
— Это скоро пройдет, — ответил Табар, но пройдя несколько шагов, он внезапно остановился и оперся о руку, вовремя подставленную черноморкой.
— Горим, носилки для господина, — громко скомандовала она.
Табар прилег в тени, а Двина пожелала внимательно осмотреть купца.
— Я маг, я изучала разные виды болезней и способы исцеления от них, — решительно произнесла жрица. — У вас, мой господин, куариус, недомогание от мелких мух, размножающихся в это время года на реке. На здоровых людей эти насекомые не оказывают особого влияния, но если человек очень чувствителен, то испарения их выделений над водой вызывают потерю сознания, красные пятна по всему телу, жуткую головную боль. Наверное, слабость, что я ощущаю, также связана с этим.
— Никогда о таком не слышал, — пробормотал Табар.
— Вы не доверяете словам мага?! — возмущенно заявила Двина. — Тогда ступайте к воде, и, упаси Уритрей, если вы не сможете от неё самостоятельно отойти. Вам надо держаться подальше от реки, по крайней мере до конца лета.
— Но раньше такого со мной не случалось?!
— Табар, вам уже не двадцать, и не сорок лет. С возрастом меняется организм, — она твердо стояла на своем. — Вы серьезно больны, мой друг.
Упрямый и недоверчивый степняк, тем не менее, попытался подойти к воде. Двина и Лисса сопровождали его на этом коротком пути. Каждый раз он заканчивался кружением головы. В конце концов, Табар приказал возвращаться на Озеро. Гориму было поручено закончить дела на берегу.
— Я ведь столько времени провел на Озере и чувствовал себя превосходно, — недоумевал Табар, устроившись в крытых носилках, прежде занимаемых тайей. Двина и Лисса на лошадях следовали за ним.
— Эти мошки живут и размножаются лишь возле рек, то есть проточной воды, — ответила черноморка. — И они развелись в большом количестве в последние дни, когда стояла невыносимая жара. Быть может, скоро они переместятся и на Озеро, поэтому задерживаться в этих местах нам также не стоит.
— А я действительно попортил ему немного здоровья, — бормотал Ланс. — Закружить голову и разукрасить тело в красный цвет не так уж и сложно, когда ты находишься поблизости. Думаю, я с радостью проделаю это ещё несколько раз, если до старика не дошло, что отказывать девушке в просьбах нехорошо. Тем более, если он намерен освободить Дугласа лишь через месяцы изнурительного пути по степи, а тебя, моя госпожа, заточить в новом доме!
На следующий день самочувствие Табара пришло в полный порядок, и он, прислушиваясь к Двине, которая всегда находилась рядом, приказал Гориму организовать отряд для следования в Тристепье верхом. К вечеру дюжина всадников и два фургона, в одном из которых теснились связанные рудокопы, выехали на юг. Они проскакали несколько лиг, пока солнце совсем не скрылось на горизонте, и бескрайние степи погрузились в сумрак.
Двина держалась в седле вблизи Табара. Она вела с ним беседы о погоде, торговле, урожае. Девушка попросила прощение за свои необдуманные поступки в прошлом и уверяла степняка, что намерена загладить свою вину перед воспитателем Менеем. Лисса восседала на невысокой спокойной лошади по другую сторону старика. Черноморка убедила купца, что тайя очень благодарна ему за освобождение от плена гарунов, хотя покамест она не знает языка и не может самой выразить признательность и восхищение его добротой.
— Девушка хочет поскорее освоиться в вашем обществе, Табар, — говорила Двина перед отъездом. — Я считаю, что ей также должно предоставить коня, чтобы она путешествовала в вашем окружении.
— Но она устанет от долгого пути верхом? — перечил купец. — Её кожа сгорит от беспощадного солнца.
— Но если вы запрете её в карете, она будет изнывать там от жары и одиночества. К тому же это создаст дополнительные затраты, и мы только удлиним во времени и так неблизкий путь.
Отряд быстро двигался вдоль реки. Табар, несмотря ни на что, не захотел далеко отходить от воды. К тому же через несколько дней их должна была настигнуть баржа, груженная новым товаром. Старик решил, что негоже отпускать судно в обратный путь порожняком. В Мидгаре, куда должен был направиться его
