— Да нет. — Сэмми рассмеялся. — Нет, я… я совершил лжесвидетельство. По всей форме, под присягой. Я сказал адвокатам Супермена, что Шелли Анаполь никогда не просил меня копировать их персонаж. Хотя на самом деле именно об этом он меня и попросил. Напрямую.
— Боже мой! — воскликнул Бэкон, идеально изображая ужас.
— Скверно, правда?
— Да тебя повесить мало!
Тут Сэмми сообразил, что Бэкон над ним потешается. Однако воспоминание о неприятном и скучном дне в том конференц-зале по-прежнему красило его щеки румянцем унижения.
— В общем, это было неправильно, — сказал Сэмми. — Да, у меня была хорошая причина, и тем не менее. Наверное, я хотел как-нибудь за это расплатиться.
— Надо полагать, это худшее из всех твоих преступлений, — качая головой, произнес Бэкон.
— На данный момент, — уточнил Сэмми. — Да, пожалуй.
Тут глаза Бэкона ненадолго погрустнели от какого-то неведомого воспоминания.
— Какой же ты счастливец, — пробормотал он.
— Так, ладно, где же ты все-таки был? — спросил Сэмми, решая сменить тему. — В таком наряде. На вечеринке?
— На маленькой вечеринке. Очень маленькой.
— А где?
— У Хелен. Сегодня ее день рождения.
— У Хелен Портолы?
— Ты забыл вставить «прелестной».
— У прелестной Хелен Портолы.
Бэкон кивнул, изучая или прикидываясь, что изучает бедренный сустав одного из перепелов. Словно бы его там какая-то точечка крови тревожила.
— А кто еще там был?
— Я там был. Прелестная Хелен Портола там была.
— Только вы двое?
Бэкон снова кивнул. Актер был так нехарактерно скуп на эту тему, что Сэмми задумался, не поссорились ли они с Хелен. У Сэмми был очень малый опыт непосредственного общения с актрисами, однако он разделял общее мнение, что в целом они обладают сексуальными привычками астральных шиншилл. Безусловно, если Хелен Портола пригласила своего главного мужчину отпраздновать собственный день рождения тет-а-тет в уединении ее дома, она как пить дать не ожидала, что этот ее парень вечером уйдет шататься по городу с парой хозяйственных пакетов, полных едва теплых блюд для гурманов.
— А сколько ей стукнуло? — поинтересовался Сэмми.
— Вообще-то семьдесят два.
— Бэкон.
— Старая дева замечательно сохранилась.
— Бэкон!
— А знаешь, в чем ее секрет? Ешьте печень, граждане, как можно больше печени.
— Трейси!
Бэкон оторвал глаза от тарелки, разыгрывая невинное удивление.
— Да, я Трейси. А что случилось?
— Что ты здесь делаешь?
— Ты о чем?
Сэмми жестко на него глянул.
— Ну, я просто не хотел, чтобы вся эта шикарная еда даром пропала. Повар Хелен черт знает как расстарался.
— Повар Хелен?
— Ну да. Думаю, тебе следует ей благодарственную записочку отправить.
— Ты хочешь сказать, это был званый обед?
— Первоначально.
— И вы с Хелен поцапались?
Бэкон кивнул.
— Серьезно?
Актер снова кивнул — теперь уже с неподдельно-жалким видом.
— Но я тут не виноват, — сказал он.
Сэмми страшно хотелось спросить, из-за чего они поцапались, но ему показалось, что для этого они с Трейси еще недостаточно хорошо знакомы. Ему даже в голову не пришло, что любого другого в схожих обстоятельствах он в своей лучшей бруклинской манере даже не поколебался бы спросить. Впрочем, Бэкон по собственной инициативе Сэмми на этот счет просветил.
— Невесть почему, — продолжил актер, — прелестная Хелен Портола находилась под тем ложным впечатлением, что сегодня вечером я собирался сделать ей предложение. Бог знает, с чего она это взяла.
— Это было у Эда Салливана, — сказал Сэмми. Увидев ту заметку в «Ньюс», он испытал сожаление. Его дружбе с Бэконом и так негде было расцвести — пересечение их отдельных миров оказывалось совсем крошечным участочком. И Сэмми чувствовал, что даже это закончится раз и навсегда, если Бэкон женится на своей даме сердца и уедет в Голливуд, чтобы стать там звездой. — Вчера утром.
— А, понятно. — Большая и красивая голова Трейси Бэкона скорбно качнулась.
— Ты что, не видел?
— Нет, но я помню, как пару дней тому назад на Эда Салливана в «Линдисе» наткнулся.
— И сказал ему, что собираешься просить Хелен выйти за тебя замуж?
— Вообще-то мог.
— Но не собирался.
— Не-а.
— А она расстроилась.
— Самую малость. Убежала в свою спальню и захлопнула дверь. Но сперва, ясное дело, по морде мне влепила.
— И правильно сделала.
— Эта дрянь кулаком мне влепила.
— Ого. — Что-то в этом рассказе Сэмми не на шутку возбуждало. Или даже не в рассказе, а в сцене, как он воссоздавал ее у себя в голове. В Сэмми зашевелилось старое желание, которое он нередко испытывал… нет, не в отношении Трейси Бэкона, а скорее его жизни, его стати, его прекрасной и темпераментной подружки и его воли разбить ей сердце. Тогда как у самого Сэмми по сути был только бинокль, планшет и самое одинокое гнездо в городе по три ночи в неделю. — И тогда ты забрал ее еду.
— Ну, она просто там стояла.
— И притащил ее сюда.
— Ну, ты просто тут сидел.
Затишье, что наступило в их разговоре после этого замечания, внезапно заполнилось темно-лиловым шевелением в небе, протяжным и басовым летним звуком, одновременно и угрожающим и до боли знакомым. Последовал ответный колокольный перезвон от составленных на стойке бокалов.
— Черт, — выругался Бэкон, вставая из-за столика. — Гром.
Он подошел к окнам и стал вглядываться в небо. Сэмми последовал за ним.
— Вон оттуда идет, — сказал он, кладя руку Бэкону на плечи. — С юго-востока.
Они стояли бок о бок, прижимаясь друг к другу плечами и наблюдая за медленным цеппелином черной тучи, что наползала на Нью-Йорк, волоча за собой длинные белые тросы молний. Гром налетал на здание точно гончая, задевая своей потрескивающей шкурой несущие стены и средники, обнюхивая оконные рамы.
— Похоже, мы ему нравимся. — Перышко смеха затрепетало в голосе Бэкона, и Сэмми понял, что он боится.
