— Хотелось бы мне на него посмотреть, — выпалила Таффи и тут же прикрыла рот рукой, поскольку женщине говорить такое было неприлично. Но племянник, совсем еще юный и горячо ее любивший, сказал:
— Так ступай, тетушка! Отправляйся прямо сейчас! Там ты будешь к полуночи, вернешься к рассвету, и никто, кроме нас двоих, об этом не узнает.
— А кто же присмотрит за моими детками, пока меня не будет? — спросила она. — Кто положит им влажную тряпочку на лоб, если у них будет жар? Кто обнимет их и успокоит, если им приснится плохой сон?
— Я присмотрю! — пообещал племянник. — Иди!
И она ушла, унося в памяти его лицо, озаренное виденными им чудесами, и сонный лепет своих детей.
— Так я этого моста и не увидела, — сказала Таффи Дженнифер Т. — На пути туда меня поймала великанская охота, эти проклятущие братья — Джоны. Мода на ручных снежных людей была у них в самом разгаре, и они постоянно прочесывали лес в поисках… — Таффи вздрогнула, — в поисках домашних зверюшек. Долгое время спустя Джон Чугунный Кулак сказал мне, что мост не то рухнул сам, не то его разрушили. Я никогда уже не увижу ни его, ни моих милых деток.
— А их-то почему? Ты теперь свободна, и дом твой близко. Тебе не обязательно оставаться с нами, когда мы отсюда выберемся. Вернешься в свой родной лес, к своим детям. А уж они, конечно…
Но Таффи покачала своей косматой головой.
— Их нет больше. Давно уже нет. Сначала я не хотела верить собственному носу…
— Носу? — растерялась Дженнифер Т.
— У нас, снежных людей, чутье очень острое. Мы чуем то, чего ты даже представить себе не можешь, милая. Чуем мысли, которые образуются в голове у рыбы, и первый удар младенческого сердца в утробе матери. Чуем запах проходящего времени. Сначала я, как уже говорила, не хотела верить. Но когда птица- громовица снизилась над нами, я снова, после многолетнего заточения в своем каменном мешке, вдохнула в себя подлинный воздух Летомира. И узнала, что ни детей моих, ни внуков уже нет в живых. Я слишком много времени провела в этой клетке.
— Ты сказала, что прошло всего несколько столетий, а вы ведь долго живете…
— Ах, нет. Моя клетка была сделана не из простого железа, а из колдовского, добытого в Зимомире. Пока я сидела в ней, я…
— Говорят, в Зимомире время идет по-другому, — сказала проснувшаяся Роза-Паутинка, с сочувствием глядя на Таффи. — По твоему счету прошло каких-нибудь двести лет, а там, снаружи…
— Девятьсот лет миновало со дня моего ухода, — повесив голову, сказала Таффи. — Я чую их, чую каждый прошедший год.
Дженнифер Т. погладила ее темную мохнатую щеку, а Таффи прижала ее к себе. Так они и сидели рядом, вслушиваясь в слабое эхо всех этих пролетевших лет.
Глава пятнадцатая
ТУЗ
— Слезайте-ка оттуда, да поживее.
Этан с Тором обернулись назад, вызвав новые лавины записных книжек. При виде их противника Этан чуть было не засмеялся. Это был мальчик такого же примерно роста и возраста, как Этан, и чрезвычайно безобразный: нос как пустая катушка из-под ниток, уши как два сушеных яблока и совсем маленькие, налитые кровью глазки. В руке он держал ясеневую палку Этана, помахивая ею, как полисмен в мультике дубинкой. Этану он показался очень знакомым и в то же время каким-то не таким. Лицо у него было слишком свирепое даже для самого проблемного мальчика. Этану расхотелось смеяться, и они с Тором слезли вниз быстро, как было велено.
— Чего выпялился, парень? — бросил страшный мальчик Тору, а Тор побелел, как простыня, и пролепетал:
— Ты… Они тебя…
— Кто они?
— Феришеры. Тебя… тоже подменили?
До Этана дошло не сразу, но потом он сообразил. Уж очень этот мальчик был неправильный — может быть, поэтому он и показался Тору похожим на него самого.
Теперь уже засмеялся страшный мальчик — он откинул назад шишковатую голову с шапкой жестких желтых волос и загоготал. Ни дать ни взять мусорный бачок, который катится вниз по бетонным ступенькам.
— Меня? По-твоему, я человек?! — Мальчик вытер слезы рукавом своей замшевой куртки. — Подменыш?! — Он даже на колени упал, так его разбирало. — Клянусь Десницей! И как только таким безмозглым рувинам, как вы, удалось зайти так далеко?
— Ну, а кто же ты тогда? — спросил Этан самым своим умильным, невидимкиным голосом. Ему почему-то вспомнился Кайл Олафсен — может, ему и с Кайлом Олафсеном этого Мира удастся поладить?
— Кто я? Ты хочешь знать, кто я? — вскричал мальчик. С невероятной быстротой вскочив на ноги, он кинулся на Этана и прижал его к груде почтовых ящиков. Многие из них до сих пор были прибиты к выдернутым из земли столбикам. Ясеневой палкой, которую он держал обеими руками, он перехватил Этану горло. Почтовые ящики задребезжали. — Я
Этан, к мозгу которого перекрыли доступ кислорода, никак не мог понять, шутит мальчик или нет. Великаном он себя объявил как будто вполне серьезно, а вот когда спросил, не видят ли они этого сами, в его голосе появились саркастические нотки. Да и росту в нем никак не больше четырех футов девяти дюймов.
Но все эти вопросы приходилось отложить на потом. Тор Уигнатт был не из тех, кто спокойно стоит и смотрит, как бьют его капитана.
Он вцепился в желтые лохмы мальчика и запрокинул ему голову, а другой рукой схватился за палку и дернул ее вниз, прочь от горла Этана. Одновременно он правой коленкой подсек под колено врага. Мальчик, удивленно крякнув, упал, а полузадушенный Этан рухнул на почтовые ящики. В следующий момент Тор и мальчик стали кататься по полу, не выпуская палки из рук. Они лягались и плевались, как бешеные, и сверху оказывался то один, то другой. Мальчик норовил откусить Тору ухо — Этан в жизни еще не видел такой безобразной драки.
Победу одержал Тор, пустив в ход тот же прием и перехватив палкой горло врагу. Мальчик сначала побагровел, потом посинел, потом стал желтовато-зеленым.
— Скажи, что сдаешься, — потребовал Тор, и мальчик прохрипел:
— Сдаюсь.
Тор убрал палку, и мальчик, встав, начал харкать и отплевываться. Потом он выпрямился во весь свой (небольшой, как уже упоминалось) рост и смерил Тора взглядом с ног до головы.
— Для смешанного подменыша совсем неплохо, — признал он.
— Для сморщенного великанова мизинчика тоже неплохо, — ответил Тор.
— Он что, правда, великан? — спросил Этан.
— Само собой, недоумки. — Мальчик, нахмурясь, отвесил им низкий поклон. — Моя злая мать назвала меня Джоном Тузиком, как лохматую собачку, но если вам жизнь дорога, зовите меня Тузом.
— Что же с тобой приключилось? — спросил Этан.
— Я таким родился — а что приключилось с тобой?
— Может, ты великанский ребенок? Или…
Туз, похоже, собрался снова полезть в драку.
— Я взрослый, полноценный великан! Заруби это себе на носу!
