Койот приделал яйцо к выпускному клапану насоса, Плоский Человек щелкнул выключателем, и насос заработал. Серебристый шланг пару раз содрогнулся и лег на землю.
Прошла секунда… час… год. Потом послышался звук, еще более жуткий, чем звон стекла: далекий крик петуха. Земля под «тенехвостами» заколебалась, точно какое-то огромное животное подергивалось, стараясь избавиться от них, как от блох. Что-то заскрежетало, как заржавевшие петли гигантской двери, и повсюду, от холмов Яблоневого Сада до обгоревшего Теневого Утеса, заскрипело, застонало старое дерево.
— Рваная Скала, — сказал Клевер и сел на траву. — Два аута в конце девятого. Счет 0:2.
Петтипот и Пройдисвет, волшебные звери, более зоркие, чем все остальные, первыми заметили то, что позднее описывали как открывшееся в небе окно. Оба дружно завопили, указывая ввысь. Этан сперва ничего не разглядел, а потом увидел прямоугольник более темной синевы, посреди которого зияла пробитая им дыра. По краям этот прямоугольник обрамлял свет, а внутри мелькали какие-то легкие тени.
Земля затряслась еще сильнее, и Этана сшибло с ног. Окно в небе между тем увеличилось, и Свет лился из него во все стороны, посылая косые голубые лучи во все уголки Мира. Из света вышла огромная тень, имеющая, как показалось Этану, форму человека. Да нет, и не тень вовсе: она, хотя и темная, все- таки светилась.
— Нет! Нет! — закричал Койот.
Этан хотел взглянуть на него, но сила земного притяжения почему-то резко возросла. Этан не мог ни подняться, ни голову повернуть, мог только смотреть вверх, в дыру, проделанную его хоум-раном в голубой печати Сияния.
— Не-ет! — Койот выхватывал из полотняного мешка бейсбольные мячи и поочередно метал их в небо. — Катись назад! Убирайся, одноглазый! Я не признаю себя побитым! Не признаю!
До того, как занавес Рваной Скалы опустился, Этану показалось, что льющийся из небесного окна свет принял форму длинной руки с мускулами облаков и венами молний. Пальцы, раскинутые, как звездные лучи, нашарили рыжий огонек, мигающий у Лепечущего Колодца, и он погас.
«ДОМ»
Эпилог
ЖИЗНЬ, МИР И БЕЙСБОЛ ПОСЛЕ ПОТОПА
У нас в Середке этот период, занявший около шестидесяти трех минут, ознаменовался многими необычайными явлениями. Во дворе сиротского приюта перуанского города Куско вдруг появился старый «мерседес», и девять воспитанников увидели в нем своих родителей, погибших в селевом потоке три года назад. Плотина будущей гидроэлектростанции в Юрских горах, во Франции, грозившая затоплением красивой старой деревне, исчезла бесследно за одну ночь. На южной оконечности Таиланда ныряльщики обнаружили, что коралловый риф, умиравший в течение десяти лет, кипит бурной жизнью. Девять тысяч раковых больных по всему миру внезапно пошли на поправку. Тысячи бывших в ссоре влюбленных помирились, сотни сбежавших из дому детей вдруг обрели желание вернуться обратно.
Не все события были столь яркими и драматичными. На тех ветвях Древа, что расположены подальше от Зеленого Ромба, эффект от взлома печати Сияния отразился слабее. Там люди находили любимые безделушки, фотографии и талисманы, которые считали давно пропавшими. Неудачливые любители лотерей выигрывали скромные суммы, засыхающие комнатные растения выздоравливали, чихуахуа с прооперированными голосовыми связками начинали весело тявкать, сполна отплачивая своим хозяевам за жестокое обращение. Часть земного шара, проспавшая удивительный час, видела чудесные сны: к одним возвращались любимые ими умершие, другие, напрочь лишенные способностей к музыке, сочиняли гениальные симфонии.
Нам должно быть стыдно, что мы, пренебрегая надеждой, верой и чудом, позволили так зарасти пространству, некогда соединявшему нас с Зеленым Ромбом. Почти вся целительная сила, излившаяся из пробитого Этаном отверстия, ушла на расчистку Терний. В итоге большинству из нас досталось разве что по капле из этого могучего потока. На детской площадке, сохранившейся от прежних Елисейских Полей в Хобокене, штат Нью-Джерси, не произошло почти ничего примечательного — если не считать найденного под качелями пожелтевшего бейсбольного мяча фирмы Сполдинг с загадочной подписью «Ван Лингл Мунго». Ребята в тот же день поиграли им немного, только и всего.
Однако теперь Тернии, повторяю, расчищены, и дорога в страну вечного лета, цветущих яблонь и зеленой травы открыта для вас. Пока, по крайней мере, и если вы знаете, где ее искать.
Но для тех, кто оказался на самом пути потока, эффект получился поистине поразительным. Этан, придя в себя, тут же ощутил на лбу сухую, прохладную отцовскую ладонь. Он сел. Пара влажных карих глаз смотрела на него с тревогой.
— Привет, папа, — сам себе не веря, сказал Этан.
— Привет, сынок.
Фельды молча смотрели друг на друга, заново переживая долгие недели разлуки, отчуждения и ужаса.
— Что-нибудь не так? — спросил наконец Этан.
— Д-да… Мои очки пропали. Но знаешь, они мне как будто больше и не нужны. Я прекрасно вижу твою мордашку и без них.
Отцовские руки наконец-то обняли Этана, и все отчуждение, весь ужас прошли без следа.
— Я нашел тебя, папа. Сказал, что найду, и нашел.
— Я слышал. Обо всем слышал. И очень тобой горжусь.
Этан увидел, что его рюкзак лежит на траве поблизости, и достал из него отцовский бумажник.
— Вот, держи. Ты забыл его, когда уходил.
— На меня это не похоже, — с недоумением приняв бумажник, заметил отец.
— Последнее время было для тебя трудным, папа. Я после объясню.
— Ладно.
— А мне нелегко было тебя найти. Ты уж лучше не уходи больше никуда.
— Ладно, — пообещал отец. Родители всегда это обещают, хотя и знают, что такое обещание сдержать нельзя. Но это ничего: главное, чтобы мы в это верили. Бейсбольный матч не заставит летний день длиться вечно, и хоум-ран не залечит всех страданий мира и даже одного-единственного человеческого сердца. Настанет день, когда мистеру Фельду, хочет он того или нет, придется покинуть Этана снова. Все родители когда-нибудь покидают своих детей. Этан понимал это теперь лучше, чем когда- либо прежде, и все-таки порадовался отцовскому обещанию.
Больше они не разговаривали — просто лежали бок о бок на траве и грелись на солнце.
— Что это за звук? — спросил наконец Этан и сел. — Похоже на детский плач.
— Так и есть. У одной из твоих подружек появился малыш.
Они вдвоем подошли к Колодцу. Роза-Паутинка, сидя у его бездонных вод, нянчила своего вопящего братца и целовала его ножки, каждая с фасолинку величиной. Он, как и все феришерские младенцы, походил не то на маленького старичка, не то на резинового пупса, а волосы у него так и остались жесткими и черными, однако брыкучие ножки вполне годились для поцелуев.
— Получилось! — с торжеством восклицала Роза-Паутинка. — Я знала, что получится. Ведь правда же, я всегда это говорила!
Около Колодца расположилось с дюжину феришеров — они валялись на траве, смеялись и заигрывали с малюткой. По широченной ухмылке на лице Клевера Этан сразу догадался, что это члены племени Кабаньего Зуба, взятые в плен при нападении на Белолесье. Теперь они снова превратились в
