— Да, я понимаю, ты не виновата... Хоть, может быть, и ошибаешься.
— Возможно.
— А если он не такой, каким тебе кажется?
— Не нужно, Виктор. Прошу тебя, ничего о нем не говори. Он, действительно, нравится мне, хоть и не знаю, как он сам ко мне относится.
— Спасибо за откровенность, — глухо проговорил Малинин.
— Обманывать тебя не хочу. Ты не сердись, а пойми...
На этом разговор кончился. Малинин не возобновлял его больше.
Приближалось воскресенье — день, когда Михаил должен был испытать свое изобретение. В пятницу, воспользовавшись свободным вечером, Щербаков достал из чемодана свой парашют. Около него собрались остальные участники экспедиции. Всех интересовало устройство парашюта. Посыпались вопросы, и Михаилу пришлось подробно рассказывать о нем.
...После трагической гибели Лиды Щербаков в течение трех лет самозабвенно работал над конструкцией высокогорного парашюта. Он перечитал все, что было написано о парашютах и изучил десятки их видов. Оказалось, что еще в далекие времена люди пытались, и небезуспешно, прыгать с высоты, используя для этого приспособления, наподобие зонта. В читальном зале библиотеки имени Ленина, где он по вечерам занимался, Михаил с увлечением прочел роман французского писателя Ретиф де Ла Бретон, написанный еще в XVIII веке, в котором рассказывалось о юноше Викториусе, прыгнувшем со скалы с помощью зонта и крыльев. Это была фантастика, но летопись человечества повествовала и о действительных фактах. В одной древней рукописи, относящейся к началу XIII века, Михаил нашел свидетельство о славянах, совершавших спуски с высоты на крыльях, сделанных из какого-то материала. Истории известен «холоп» Никита, который на самодельных крыльях пытался лететь, за что по приказу царя Ивана Грозного был жестоко наказан.
Особенно заинтересовал молодого изобретателя плащ парижского профессора ди Фонтань. Человек, надевший этот плащ, как утверждал профессор, мог безопасно спуститься с большой высоты. Для испытаний плаща выбрали преступника, осужденного на казнь. В 1777 г. он прыгнул с крыши городского арсенала и благополучно приземлился, за что получил помилование и свободу. Видимо, этот случай натолкнул сто сорок лет спустя, французского изобретателя Рейхельта на создание пальто-парашюта, но его опыты окончились печально. Прыгнув на своем парашюте с Эйфелевой башни, Рейхельт разбился насмерть. В эти же годы русский актер Глеб Евгеньевич Котельников создал и успешно испытал парашют, укладывавшийся в ранце за плечами. С тех пор парашют завоевал права гражданства.
Щербаков решил создать парашют, который позволял бы альпинисту, случайно сорвавшемуся со скалы, опуститься на землю. Все свое свободное время Михаил отдавал этому делу. Внешне его детище походило на своеобразные салазки. В нижней части парашюта находились широкие, массивные каучуковые полозья, которые должны были амортизировать при падении с небольшой высоты. На них покоился прорезиненный остов парашюта, заключавший в себе три зонтообразных шелковых купола. Стоило рвануть на груди рычажок, обычно находившийся на предохранителе, как длинные и необычайно сильные пружины мгновенно выбрасывали и раскрывали купола в трех разных направлениях; под защитой этой шелковой крыши альпинисту уже не грозила опасность разбиться о землю или скалы.
— Очень просто и очень интересно, — заметил Василий Яковлевич, когда Щербаков показал устройство парашюта.
Правда, Бархатов с готовностью согласился бы отложить испытание высокогорного парашюта на куда более поздний срок. Его мучило сомнение: а что если зонтики не раскроются или каучуковые лыжи не ослабят удара? Страшно подумать...
Бархатов только спросил:
— Вы уверены в своем изобретении?
— Да, — твердо ответил Щербаков.
Заинтересовался высокогорным парашютом и Кожухов. Он просил показать, как действуют пружины, где находится предохранитель, каким образом он закрывает рычаг. Увлекшись, Михаил охотно ответил на все его вопросы.
Наступило воскресенье. День выдался солнечный, безветренный. Раньше всех поднялась Лена. Никто не видел, куда она ходила. Девушка возвратилась в палатку с каким-то свертком и позже всех вышла к завтраку, после которого обитатели лагеря отправились к месту предстоящих испытаний.
Вынутый из чемодана парашют оставался в палатке. И тут произошло нечто странное. В палатку с теневой стороны быстро проскользнул кто-то. Оттуда донесся грохот упавшего предмета. Шум услышала Лена, и она направилась в палатку. Но там уже никого не было. Выйдя из нее, она увидела на склоне человека и даже окликнула его. Но тот уже скрылся за выступом. Девушка тогда не придала этому никакого значения. Мысли ее были заняты предстоящим испытанием, и она поспешила туда, где они должны были состояться.
По соседству с котлованом находилась отвесная скала в несколько десятков метров высоты. Ее и облюбовал Щербаков для своего прыжка; взобраться на нее не представляло особого труда.
Испытания были назначены ровно на 12 часов. Время тянулось медленно. За полчаса до назначенного срока Щербаков с одетым на плечи парашютом отправился к скале.
Бархатов решил проводить Михаила на вершину. Остальные остались внизу. До двенадцати часов оставалось две минуты. В сопровождении Василия Яковлевича Щербаков подошел к обрыву.
— Все проверили? — строго спросил Бархатов.
— Все, Василий Яковлевич.
— Предохранитель спущен?
— Еще накануне.
— Посмотрите еще раз.
— Это лишнее, Василий Яковлевич, — берясь правой рукой за рычаг и готовясь к прыжку, ответил Щербаков.
— На всякий случай, проверьте...
Михаил неохотно выполнил желание Бархатова. Он опустил рычаг, полез рукой за каучуковую лыжню, где находилось кольцо предохранителя, и почувствовал, как по спине пробежали холодные мурашки... Кольцо было закрыто! Не послушай он Бархатова, лететь бы ему вот в эту минуту вниз, навстречу смерти. Щербаков растерянно посмотрел на Бархатова.
— Что случилось? — встревожился Бархатов.
— Кольцо оказалось на предохранителе...
Михаил попытался отодвинуть кольцо, но оно было чем-то сдавлено и не подавалось.
Лицо Бархатова стало белым.
— Что это значит?
— Не знаю.
— Испытания придется отложить.
— Да, — согласился Щербаков, — кольцо не сдвигается.
Они отошли от края скалы, долго молчали, подавленные случившимся.
— Значит, среди нас есть мерзавец, — нарушил молчание Бархатов.
Молодой человек не ответил. Он подумал о том же.
— Вот что, Михаил Георгиевич, — твердо проговорил начальник экспедиции, — о том, что произошло, не следует никому говорить.
— Как же тогда объяснить то, что я не прыгнул?
— Надо подумать... Скажем, что когда вы взбирались сюда, неосторожно ударились о выступ и повредили пружину, а я запретил вам прыгать.
— Поверят?
— Поверят... Не все, конечно... Будем наблюдать.
Негодяй не сможет не разоблачить себя.
Бархатов не назвал фамилии, но Щербаков был уверен, что они думают об одном и том же человеке.
Все с сожалением возвратились в лагерь, но, видимо, поверили в версию Бархатова. Только Лена
