Таллин).
Случилось так, что точка зрения Августа Умблии стала известна Ленину. Владимир Ильич попросил члена Политбюро ЦК РКП (б) Л. Б. Каменева выяснить, чем недоволен секретарь партийной ячейки, и помочь справедливо решить вопрос.
Умблия собрал ячейку. Член Политбюро попросил всех присутствующих высказаться по этому вопросу, а затем взял слово. Он сказал, что Литвинову предстоит трудная миссия и будет целесообразно, если с ним поедут две сотрудницы. Добавил, что партия доверяет и беспартийным и что надо беречь и уважать интеллигенцию, ибо Советская власть не может осуществлять свои задачи без интеллигенции. Партийная ячейка согласилась с этой точкой зрения. На этом вопрос был исчерпан.
Накануне отъезда Литвинов вызвал к себе своих помощниц Миланову и Зарецкую. Внимательно оглядев их, спросил, в чем они поедут за границу. Женщины, пожав плечами, ответили, что весь их гардероб на них: на Милановой была кожаная куртка полувоенного образца, на Зарецкой – теплый жакет.
Предупреждая вопросы, Литвинов сказал, что денег нет и придется обойтись без пальто, а вот платья надо надеть широкие, с воланами.
– Почему широкие и почему с воланами?
– Так надо, – в обычной для него манере пробурчал малоразговорчивый Литвинов.
– Какое отношение имеют воланы к революции?
Максим Максимович, помолчав, сказал:
– Это вы увидите. Через два часа я жду вас в этой комнате. Если нет платьев с воланами, попросите у кого-нибудь. Хотя бы одно.
Через два часа Миланова и Зарецкая снова были в кабинете Литвинова. Женщины стояли у окна, ожидая, что будет дальше.
В это время в кабинет вошел бухгалтер Наркоминдела. В его руках была тарелка, прикрытая салфеткой. Он шел, осторожно ступая, как бы боясь расплескать ее содержимое. Бухгалтер подошел к столу, поставил тарелку и сказал:
– Ну вот, я и принес.
Женщины думали, что бухгалтер принес что-нибудь вкусное, может быть, даже тараньку. Словно завороженные, смотрели они на тарелку. Бухгалтер взял двумя пальцами салфетку и осторожно приподнял ее. И они разочарованно вскрикнули: в тарелке, сверкая, лежали бриллианты.
Литвинов скупо пояснил:
– Денег у нас нет, а пленных выручать надо. За эти камешки из царской казны мы получим наших людей. В Копенгагене через банк обменяем на валюту. Камешки зашьете в подол своих платьев и в воланы.
В тот же день вечером Максим Максимович отправился к Владимиру Ильичу…
7 ноября 1919 года Советское государство отмечало вторую годовщину революции. Владимир Ильич выступил с большой речью на торжественном заседании в Большом театре, присутствовал на праздничном концерте. Но это короткий отдых. И снова лавина дел. Ленин председательствует на заседаниях Совнаркома и Совета Труда и Обороны, занимается вопросами снабжения уральских рабочих, решает десятки и сотни других вопросов.
8 этом страшном круговороте событий Владимир Ильич помнил о предстоящем отъезде Литвинова, не упускал из виду переговоры, которые велись с англичанами, и не раз запрашивал по этому вопросу Чичерина. Еще 26 сентября Георгий Васильевич послал Владимиру Ильичу письмо, в котором поставил ряд вопросов, и, в частности, спрашивал: «3) можно ли использовать намечавшуюся поездку М. М. Литвинова в нейтральную страну для переговоров с английскими представителями по вопросу обмена военнопленных, с тем чтобы одновременно Литвинов „муссировал бы вопрос о мире“?
Ленин сразу же ответил Георгию Васильевичу запиской и послал решение Политбюро, третий пункт которого гласил: «Ускорить выезд Литвинова». И вот теперь, перед самым отъездом, он принял Литвинова, чтобы высказать ему свои пожелания и дать советы.
– Как только приедете в Копенгаген, – сразу же приступил к вопросу о предстоящей поездке Владимир Ильич, – разошлите мирные предложения Советского правительства во все посольства, аккредитованные в датской столице. Продолжайте ту же линию, какую вы проводили в Стокгольме. Пусть все знают, что мы хотим мира. А пленных выручите обязательно. Обязательно! Это будет наша внешняя и внутренняя победа.
После беседы с Владимиром Ильичем Литвинову передали два мандата: на ведение переговоров с правительствами республик, основанных на границах бывшей Российской империи, а также с правительствами других стран, находящихся во враждебных отношениях с Советской республикой, и на переговоры об обмене военнопленными.
Перед отъездом народный комиссар торговли и промышленности Красин вручил Литвинову еще один мандат – на ведение торговых переговоров со всеми Скандинавскими странами. Вечером группа Литвинова выехала в Таллин. На границе его должен был встретить секретарь министерстваиностранных дел Эстонии Томискас. Эстонское правительство предупредило, что, как только Литвинов приедет в Таллин, оно передаст советского дипломата английским властям и снимет с себя ответственность за его жизнь.
Старый вагон, дребезжа всеми винтиками, катил по Виндавской дороге. Из-за неисправного пути поезд часто останавливался. До Пскова тащились долго. Там делегатов из Москвы встретили эстонцы. Антанта блокировала западную границу Советской России, и буржуазная Эстония принимала участие в блокаде.
Теперь предстояло пересечь фронт. К дому, где остановился Литвинов, подъехал крытый грузовичок, напоминавший санитарную карету. Окна кузова были замазаны краской и заклеены темной бумагой. Литвинова и его спутников посадили в кузов, в шоферскую кабину сели военные. Дверь наглухо закрыли, и машина тронулась.
В Тарту «узников» выпустили. Буржуазная пресса растрезвонила, что в Эстонию приезжает известный большевик Литвинов, который направляется через Таллин в Данию. На городской площади собралась толпа любопытных. По этому живому коридору Литвинов проехал в гостиницу.
В Тарту Умблия попрощался со своими спутниками и уехал в Псков. Литвинов уточнил с представителями эстонского министерства иностранных дел все дальнейшие формальности, и в сопровождении дипломатов и
