можно сильно сократить с помощью наркотиков. Доктор Гельтфут просил меня подчеркнуть, что он ни в коем случае не дает тебе советов, как поступать. Он просто констатирует, что ты
Руфус заметался по кухне еще быстрее. Солдафонские черты его исказились болью и нерешительностью.
– Неужели это неизбежно? – спросил он. – Чтобы Драмокл, благороднейшей и нежнейшей души человек, был предан двумя людьми, которые любят его больше всех? Почему, Дру, объясни мне, почему?
По щекам у Друзиллы катились слезы.
– Потому что только так мы можем спасти его и Местные планеты.
– И другого способа нет?
– Никакого.
– Можешь ты мне объяснить, каким образом мое предательство нас спасет?
– Дорогой мой, боюсь, это выше твоего понимания. Неужели ты не веришь мне на слово?
– Ну хоть в общих чертах объясни, я пойму!
– Ладно. Ты знаешь, Руфус, что великую нравственную ось Вселенной крайне трудно сдвинуть с точки опоры, которая находится в сердцах людей. Но если ось эта придет в движение, перемены неминуемы. Мы с тобой, Руфус, стоим сейчас в точке вращения, а все сущее замерло на краю катастрофы, не желая ее, но не в силах ее предотвратить. Два мощных флота – тупорылые истребители против кольчатых штурмовиков – застыли в ожидании приказа, и Смерть, злорадная шутница, встряхнув игральные кости войны, бросает взор насмешливый последний на суету людскую, прежде чем…
– Ты была права, – сказал Руфус. – Я не понимаю. Придется мне поверить тебе на слово. Ты говоришь, я должен предать Драмокла. Как мне сделать это?
– Военные действия неизбежны, – сказала Друзилла. – Драмокл обязательно вовлечет в них тебя. Он попросит, чтобы ты сделал что-то с флотом Друта.
– Ну да, и дальше что?
– О чем бы он ни попросил, соглашайся, а потом сделай наоборот.
Руфус нахмурился от напряжения.
– Наоборот, говоришь?
– Вот именно.
– Наоборот, – повторил Руфус. – Ладно, по-моему, я понял.
Друзилла положила ему на руку ладонь и спросила своим низким, волнующим голосом:
– Можем мы рассчитывать на тебя, Руфус?
– Мы?
– Я и цивилизованная Вселенная, дорогой.
– Верь мне, любовь моя.
Они обнялись. И вдруг Друзилла вздрогнула:
– Руфус! Там в окне – лицо!
Руфус развернулся, молниеносно выхватив иглолучевик. Но ничего не увидел в двойном застекленном окне, кроме обычных парящих кусочков анастрагонского пейзажа.
– Да нет там никого, – сказал он.
– Но я же видела, – упорствовала Друзилла.
Руфус надел скафандр, включил внешнюю систему освещения планетоида и вышел наружу. Вернувшись, он покачал головой:
– Там ни души, дорогая.
– Но я видела лицо!
– Тебе, должно быть, померещилось со страху.
– Ты все проверил? Следов от колес звездолета тоже нет?
– Следы там действительно есть.
– Ага!
– Но это следы от наших собственных катеров.
– Наверное, у меня просто нервный срыв, – сказала Друзилла с дрожащим смешком. – Скорей бы все это кончилось!
Они поцеловались, Друзилла села в свой космический катер и отправилась в Истрад.
Руфус задержался на Анастрагоне чуть дольше. Он поджарил себе на газовом рожке зефира, насадив его на кончик шпаги и раздумывая о том, что сказала Друзилла. Хорошая она девочка, Друзилла, только чересчур серьезна и склонна к истерикам. Все это ерунда на постном масле. Руфус и не думал предавать Драмокла. Если на то пошло, он лучше погибнет вместе с Драмоклом и со всей Вселенной в пламени атомного костра, но дружбы своей не предаст. Хотя до этого не дойдет. Кто-кто, а Драмокл умеет таскать зефир из огня – вернее сказать, каштаны. Дру поймет, как она заблуждалась, если, конечно, они останутся в живых.
На самом деле Руфус был не прочь повоевать – так же, как и его друг Драмокл.
Глава 32
В полутемной Военной палате Ультрагноллского дворца царило напряженное ожидание. Экраны мониторов пестрели крошечными блестящими корабликами, шедшими за рядом ряд. Два космических флота сближались в бескрайнем пространстве. С одной стороны – звездолеты Руфуса, построенные стройной фалангой. Они были неподвижны и готовы к бою, застыв на линии космической границы Друта. Неприятель надвигался на них двойным клином. Супердредноуты Джона находились на правом фланге и в центре, кольчатые суда Хальдемара – слева. Драмокл видел, что вражеский флот значительно превосходит войско Руфуса. Джон пустил в ход все свои резервы. Помимо судов регулярного флота, на экране виднелись громоздкие грузовые корабли, оборудованные ракетными установками, скоростные гоночные яхты с наспех присобаченными торпедами, экспериментальное судно с выпуклыми лучевыми прожекторами. Джон собрал все, что только могло оторваться от планеты и присоединиться к флоту.
Полиэкранное оборудование, доставшееся в наследство от древних, позволяло Драмоклу не только наблюдать, но и слушать разговор между Руфусом и графом Джоном.
– Привет, Руфус, – сказал граф Джон с деланой небрежностью.
Руфус, сидевший в центре управления, нажал на кнопку точной настройки:
– Привет, Джон, привет. В гости пожаловал, да?
– Точно, – сказал Джон. – И друга с собой привел.
На другом экране появилась лохматая голова Хальдемара.
– Здорово, Руфус. Сколько лет, сколько зим!
– Да, давненько не видались, – строгая перочинным ножом ивовую ветку, откликнулся Руфус. – Как дела на Ванире, дружище?
– Как обычно, – сказал Хальдемар. – Солнца мало, холодрыга, ни тебе промышленности, ни приличных баб.
– Да, жизнь у вас там суровая. А как с тем большим проектом, что был предусмотрен для Ванира?
– Ты имеешь в виду «Шлигте продакшнз»? Они собирались снимать у нас свой эпохальный военный боевик «Бобовые солдаты». Для моих парней там, конечно, нашлась бы работенка, да только съемки отложили на неопределенный срок.
– Да, – сказал Руфус. – Таков шоу-бизнес.
Непринужденный дружеский разговор о том о сем не мог, однако, скрыть напряжения, пробивавшегося сквозь небрежно роняемые слова подобно тому, как пробивается стальная нить накаливания сквозь набитую волокнистым наполнителем прокладку. Наконец Руфус сказал:
– Что ж, приятно было поболтать с вами, друзья. Могу ли я чем-то вам помочь?
– Ну разумеется, Руфус, – ответил Джон. – Мы просто идем своей дорогой на Глорм. У нас и в мыслях нету ссориться с тобой. Я и мои ребята будем очень признательны тебе, если ты попросишь своих ребят посторониться и дать нам пройти.
– Мне очень жаль, – сказал Руфус, – но, боюсь, я не смогу выполнить вашу просьбу.
– Ты прекрасно знаешь, Руфус, что мы пришли сюда разобраться с Драмоклом, – сказал Джон. –
