Жужжание мух возобновилось:
«Сдержанное высказывание».
«Да, конечно. Маниакальное состояние не может продолжаться вечно».
«Я думал, что он будет более выразителен».
«Напрасно. Его высказывание еще более усугубляет затруднительное положение, в котором он пребывает».
«Может быть, если исходить из чисто внешних проявлений. Однако взгляните на проблему реалистично. Бедняга только что узнал, что погиб во время автомобильной катастрофы и возродился в другом теле. Каковы же его первые слова? Он говорит: „Я не верю этому“. Черт возьми, он реагирует на шок недостаточно остро!»
«Вы ошибаетесь, потому что пытаетесь домысливать за него».
– Тише, пожалуйста! – снова попросила девушка. – Продолжайте, мистер Блейн.
Блейн, погруженный в глубину своего кошмара, не замечал тихих жужжащих голосов.
– Я действительно умер? – спросил он.
Девушка кивнула.
– И меня воскресили, но в теле другого человека?
Она снова кивнула, ожидая, что будет дальше.
Блейн посмотрел на нее и на тени, суетившиеся у своих картонных машин. Почему им понадобился именно он? Разве они не могли выбрать какого-нибудь другого мертвеца? Труп нельзя заставить отвечать на вопросы. Смерть – это древняя привилегия человека, его вечный пакт, заключенный с жизнью, дарованный как рабу, так и аристократу. Смерть – утешение человека и его право. Но, может быть, это право отменили, и теперь нельзя ускользнуть от ответственности даже после смерти.
Все ждали, когда он снова заговорит. А Блейн размышлял, не спятил ли он. Ну что ж, это легко выяснить.
Однако безумие достается не всякому. Самообладание вернулось к Блейну. Он посмотрел на Мэри Торн.
– Мне трудно описать свои чувства, – медленно произнес он. – Я умер и теперь обдумываю создавшееся положение. Не думаю, что есть люди, полностью верящие в свою смерть. В глубине души они считают себя бессмертными. Смерть может настичь других, но никогда не коснется тебя самого. Это все равно что…
«Выключайте запись. Он принялся рассуждать».
– Пожалуй, вы правы, – согласилась Мэри Торн. – Я очень вам благодарна, мистер Блейн.
Мужчины, внезапно обретшие плоть, ставшие теперь самыми обычными, стали выкатывать из больничной палаты оборудование.
– Подождите, – сказал Блейн.
– Не беспокойтесь, – успокоила его девушка. – Все остальное мы запишем позже. В данный момент нам хотелось зарегистрировать только вашу спонтанную реакцию на происшедшее.
«Ладно, этого хватит».
«Мечта коллекционера!»
– Подождите! – крикнул Блейн. – Я ничего не понимаю. Где я? Что произошло? Как…
– Я все объясню завтра утром, – сказала Мэри Торн. – Извините меня, мистер Блейн, но сейчас нужно как можно скорее подготовить этот материал для мистера Рейли.
Техники с аппаратурой уже исчезли. Мэри Торн ободряюще улыбнулась и поспешила за ними.
Блейн с удивлением почувствовал, что готов заплакать. Он быстро заморгал, и в этот момент в палату вошла толстая медсестра.
– Выпейте вот это, – произнесла она. – Это поможет вам заснуть… Вот и хорошо, молодец. А теперь успокойтесь. У вас был трудный день – подумать только, вы успели умереть, возродиться и все такое.
Две большие слезы скатились по щекам Блейна.
– Боже мой, – спохватилась медсестра, – как жаль, что здесь нет камеры! Это самые искренние слезы, которые мне приходилось когда-либо видеть. Много трагических и неожиданных сцен довелось мне видеть в этой больнице, и, уж поверьте мне, я могла бы порассказать этим заносчивым молокососам с их записывающими приборами, что такое настоящие эмоции. И они еще думают, что знакомы со всеми тайнами человеческой души!
– Где я? – пробормотал Блейн сонным голосом. – Куда я попал?
– Вы, наверное, назвали бы это будущим, – ответила медсестра.
– А-а, – прошептал Блейн и уснул.
Глава 3
Через несколько часов он проснулся свежим и отдохнувшим, оглянулся вокруг, увидел белую постель, белую комнату и вспомнил…
Он погиб во время автомобильной катастрофы и заново родился в будущем. Здесь был врач, по мнению которого последствия травмы, полученной в момент смерти, явно преувеличены, и люди, которые записывали его спонтанные реакции и пришли к выводу, что все это мечта коллекционера, а также хорошенькая девушка, черты которой являли прискорбное отсутствие эмоций.
Блейн зевнул и потянулся. Итак, он мертв. Умер в тридцать два года.
Как жаль, подумал он, что его молодая жизнь угасла в самом расцвете. Вообще-то Блейн был неплохим парнем, и перед ним открывались неплохие перспективы…
Ему не понравилось свое легкомысленное отношение к столь важному предмету. Не следует себя так вести. Он попытался вспомнить потрясение, которое, по его мнению, следовало испытывать.
«Итак, – твердо напомнил он себе, – еще вчера я был дизайнером яхт, возвращающимся домой из Мэриленда. А сегодня превратился в человека, заново рожденного в будущем. В будущем! Заново рожденного!»
Бесполезно, слова не оказывали на него должного воздействия. Он успел привыкнуть к этой мысли. Человек привыкает к чему угодно, даже к собственной смерти. Можно, наверное, рубить человеку голову три раза в день на протяжении двадцати лет, и он привыкнет к этому, причем привыкнет настолько, что будет плакать как ребенок, если этот процесс прекратится…
Ему не понравились подобные рассуждения, и он выбрал другую тему.
Он стал думать о Лауре. Станет ли она оплакивать его? А может, напьется с горя? Или всего лишь почувствует себя подавленной и примет успокоительную таблетку? Как воспримут сообщение о его смерти Джейн и Мириам? Да и узнают ли они о катастрофе вообще? Вряд ли. Пройдут месяцы, прежде чем они задумаются, почему он перестал звонить.
Хватит. Все это осталось в прошлом. Теперь он в будущем.
Но все, что он увидел в будущем, – это лишь белая постель в белой палате, врачи и медсестра, техники со своей записывающей аппаратурой и хорошенькая девушка. Пока особых отличий от времени, в котором он жил раньше, не было. Однако они существуют, в этом не приходится сомневаться.
Он вспомнил журнальные статьи и книги о будущем, которые читал. Сегодня, возможно, существует бесплатная атомная энергия, подводные фермы, всеобщий мир, международный контроль за рождаемостью, межпланетные путешествия, свободная любовь, полная десегрегация, лекарства от всех болезней, плановое общество, в котором люди глубоко дышат воздухом свободы.
Да, именно так и должно быть, подумал Блейн. Однако существовали и менее приятные возможности развития. Может быть, жестокий олигарх стиснул Землю железной хваткой, тогда как маленькое, но сплоченное подполье бьется за свободу. Или человеческую расу поработили маленькие студенистые инопланетяне с труднопроизносимыми именами. Возможно, новая ужасная болезнь пронеслась по планете, или Земля, опустошенная в результате термоядерной войны, с трудом пытается восстановить технологический уровень прежней цивилизации, пока по разрушенным городам бродят жестокие банды отчаявшихся людей, или человечество постигли другие катастрофы.
Однако, подумал Блейн, население Земли на протяжении тысячелетий проявляло поразительную способность избегать крайностей как в несчастьях, так и в полном блаженстве. Сколько раз предсказывали хаос и предрекали утопию – однако ни то, ни другое не наступило.
В конце концов Блейн пришел к выводу, что и в этом будущем следует ожидать определенного улучшения по сравнению с прошлым, но предположил, что не обойдется и без новых проблем; кое-какие
