подготовки к жизни после смерти. Вот я и оказался одним из таких счастливчиков.
– Обо мне ты, наверное, все знаешь, – сказал Блейн. – Я пытался как-то помочь тебе, но тебя успели продать.
– Да, знаю, – ответил Мелхилл. – И все равно, спасибо, Том. И вот что еще: я благодарен за то, что ты врезал тому подонку, что носит теперь мое тело.
– Ты и это видел?
– Да вот, стараюсь следить за происходящим, – ответил Мелхилл. – Между прочим, мне понравилась твоя Мэри. Симпатичная девчонка.
– Спасибо, Рей. Скажи, а что такое потусторонняя жизнь? На что она похожа?
– Не знаю.
– Не знаешь?
– Я ведь туда еще не попал, Том. Я сейчас на Пороге. Это такая подготовительная ступень, нечто вроде моста между Землей и потусторонней жизнью. Понимаешь, это трудно описать. Что-то серое, с одной стороны Земля, а с другой – потусторонняя жизнь.
– А почему же ты не переходишь туда?
– Не хочется торопиться, – ответил Мелхилл. – Дорога в потустороннюю жизнь – улица с односторонним движением: перейдешь – и назад уже не вернуться. Теряешь всякий контакт с Землей.
Блейн задумался на мгновение, затем спросил:
– А когда ты собираешься окончательно перебраться?
– Не знаю еще. Думаю, пока останусь на Пороге и посмотрю, как тут дела.
– Ты хочешь сказать, что будешь наблюдать за мной?
– Ага.
– Спасибо, Рей, не надо. Перебирайся в потустороннюю жизнь. Я сам о себе позабочусь.
– Не сомневаюсь, – донесся голос Мелхилла. – Но все-таки пока останусь здесь. Ведь ты тоже поступил бы так, окажись ты на моем месте, правда? Так что не спорь. Скажи, ты знаешь, что тебе угрожает опасность?
Блейн кивнул.
– Ты имеешь в виду зомби?
– Я не знаю, кто он и что ему от тебя нужно, Том, но ничего хорошего ваша встреча не обещает. Постарайся держаться от него подальше – вдруг он что-то вспомнит? Но я имел в виду не это.
– Ты хочешь сказать, что мне еще что-то угрожает?
– Боюсь, что так. За тобой охотится призрак.
Блейн невольно рассмеялся.
– Что смешного? – негодующе спросил Мелхилл. – По-твоему, смешно, когда тебя преследует призрак?
– Нет, пожалуй. И все-таки, неужели это так серьезно?
– Господи, да ты полный невежда, – вздохнул Мелхилл. – Что ты знаешь о призраках? О том, как ими становятся и что им нужно?
– Ничего. Просвети меня.
– Когда человек умирает, у него появляются три возможности. Во-первых, его сознание может просто распасться, рассеяться и исчезнуть, и тогда наступает конец. Второе – сознание может противостоять травме умирания, и человек попадает в пороговую зону, становится духом. Об этих двух путях ты, по- видимому, знаешь.
– Дальше.
– Есть и третья возможность: сознание человека повреждается в результате травмы умирания, но не рассеивается. Оно попадает-таки на Порог. Однако напряжение оказывается настолько большим, что сводит его с ума. Вот так, мой друг, рождается призрак.
– Гм-м, – произнес Блейн. – Значит, призрак – это сознание, утратившее разум в результате травмы умирания?
– Совершенно верно. Он становится безумным и преследует людей.
– Зачем?
– Призраки преследуют людей, – сказал Мелхилл, – потому что переполнены болезненной ненавистью, злобой, страхом и болью. Они не попадают в потустороннюю жизнь. Им хочется провести как можно больше времени на Земле, на которой сконцентрировано все их внимание. Они стремятся вселять в людей страх, причинять им боль и страдания, сводить их с ума. Преследование людей становится для них самым приятным занятием, которое только им доступно. Это их безумие. Видишь ли, Том, с момента возникновения человечества…
С момента возникновения человечества существовали призраки, но их всегда было немного. Всего лишь несколько человек из миллиона выживали после смерти, и только немногие из числа уцелевших сходили с ума во время перехода к потусторонней жизни и превращались в призраков.
Однако влияние этих немногих было поистине колоссальным, потому что человечество всегда относилось к смерти со страхом, интересом и благоговением, смерть словно околдовывала людей, и холодное бесстрастие трупа, который только что был живым человеком, потрясало не меньше, чем ужасная улыбка скелета. Таинственный, создававшийся веками образ смерти с пальцем, угрожающе указующим в небеса, населенные бесчисленными духами, казался наполненным безграничным смыслом. Таким образом, каждый настоящий призрак превращался в тысячу воображаемых. Зловещий крик летучей мыши делал ее призраком. Болотные огоньки, раздуваемые сквозняком шторы и раскачивающиеся на ветру деревья становились призраками; огни святого Эльма, большеглазые совы, крысы за стенами и лисицы в кустах – все это олицетворяло призрачное царство. Народные предания распространялись все шире, создавая ведьм и колдунов, маленьких несносных домовых, демонов и дьяволов, суккубов и инкубов, вервольфов и вампиров. Каждый подлинный призрак превращался в тысячу воображаемых, а всякое загадочное событие вызывало к жизни миллионы слухов.
Первые ученые-исследователи вошли в этот лабиринт, пытаясь отличить правду от сверхъестественных явлений. Они обнаружили бесчисленное множество надувательств, галлюцинаций и просто ошибок. Одновременно ученые столкнулись с рядом действительно необъяснимых случаев, которые были хоть и интересными, но редкими.
Рухнули все народные предания. Со статистической точки зрения призраков не существовало. Зато постоянно вырисовывалось неуловимое, не поддающееся объяснению нечто, отказывающееся втиснуться в рамки рациональной классификации. На протяжении столетий это «нечто» игнорировалось, а ведь именно оно давало основания для легенд о демонах и оборотнях. Наконец пришло время, когда научная теория догнала народные предания, нашла для них место в царстве неоспоримых явлений и придала им респектабельность.
После обнаружения и научного подтверждения потусторонней жизни призраки, не поддававшиеся ранее объяснению, стали рассматриваться как воплощение безумного сознания, населяющего расплывчатую пограничную область между Землей и поту-сторонним миром. Оказалось, что формы безумия у призраков можно относить к различным категориям, как у живых людей. Среди них были меланхолики; одержимые навязчивой идеей; дурашливые гебефреники, болтающие глупости; идиоты и слабоумные, возвращающиеся под маской малых детей; шизофреники, вообразившие себя животными; подобия вампиров и снежных людей; волки-оборотни; тигры-оборотни; лисы-оборотни; собаки-оборотни. Имелись также духи, обуреваемые страстью к разрушению, бросающие камни и устраивающие пожары, полтергейст и претенциозные параноики, возомнившие себя Люцифером или Вельзевулом, Израилем или Азраилом, духом прошедшего Рождества, фуриями, Высшим Судией или даже самой Смертью.
Преследование людей проистекало из безумной природы призраков. Они плакали у старых сторожевых башен, те немногочисленные призраки, на чьих хрупких плечах покоилось огромное строение народных легенд и сказок, смешивались с туманом вокруг виселиц, бормотали и несли чепуху на спиритических сеансах. Они разговаривали, рыдали, танцевали и пели, к удовольствию доверчивой публики, пока не появились ученые и наблюдатели со своими холодными трезвыми вопросами. Тогда призраки отступили обратно в пограничную область между Землей и потусторонней жизнью под натиском здравого рассудка, испугавшись за свои иллюзии и боясь возможности исцеления.
