сотрудничество станет менее активным. Поэтому мы должны действовать сейчас – или заставить действовать других.
– Понимаю, – медленно сказал Торнтон. – И именно поэтому вы вывалили на меня всю эту чепуху о моей возможной преступной деятельности? Вы надеялись, что что-то случится?
– Существует возможность, что это отнюдь не чепуха, – улыбнулся Дэйн.
Торнтон обдумал это заявление.
– А зачем же вы таскали меня повсюду? Чтобы те, кто замешан в преступлении, подумали, что я знаю больше, чем на самом деле?
– Полагаю, что они могут подумать так.
– А если в следующий раз стрелять будут в меня?
Дэйн пожал плечами. Похоже, его мало заботило, кто в кого будет стрелять, – важно, что дело стронулось с мертвой точки.
– Чудесная система, мистер Дэйн, – сказал Торнтон. – Никто не знает позиций всех остальных. Вы просто распространяете атмосферу всеобщей подозрительности.
– Я не стал бы так расстраиваться по поводу слов мисс Варгас, – заметил Дэйн.
– А почему вы решили… Черт с ним! – махнул рукой Торнтон. – Я возвращаюсь в отель. Мне нужно принять душ.
– Хорошая идея. У нас впереди еще целый вечер.
– Опять кого-то будем подгонять?
– Возможно, – отозвался Дэйн. – Как бы то ни было, обещаю вам хороший ужин.
– Мы будем оказывать давление на метрдотеля?
Дэйн неожиданно усмехнулся.
– Нет. Но я хочу представить вас очень интересному человеку.
– Я не хочу встречаться с интересными людьми.
– Придется, – сказал Дэйн. – Это поможет вам завершить свое образование. И как я уже сказал, обещаю вам превосходный ужин.
– За чей счет?
– Возможно, заплатит интересный человек, – ответил Дэйн. – А если нет, то буду платить я.
– И вы всегда так хорошо относитесь к подозреваемым? – спросил Торнтон.
– Всегда, – заверил его Дэйн, – поскольку все это – за счет правительства.
Торнтон был слишком утомлен, чтобы спорить. Дэйн довез его до отеля и пообещал заехать за ним в восемь вечера.
Глава 10
Портье сообщил Торнтону, что в его отсутствие ему четыре раза звонил один и тот же человек. Звонивший не назвал своего имени. Также пришло два письма. Торнтон забрал их и поднялся в номер.
Одно письмо было от Дорис, его замужней сестры, жившей в Уотербери. В объемистом послании излагались смешные истории о муже и детях Дорис, сообщалось о здоровье дядюшки и пересказывались все новости и сплетни о приятелях и знакомых. «А ты знаешь, что Бобби Рейнс женился? А Дэн Макдональд, твой старый школьный приятель, помолвлен с девушкой из Рэдклиффа. А ты слыхал, что Эллиот Эйджер, кажется, нашел счастье во втором браке? Видишь, Билл, такое случается!»
Ее забота о нем была почти осязаема. Плотная почтовая бумага палевого цвета, ровные черные строчки просто исходили этой заботой. После смерти матери Дорис взяла на себя обязанность беспокоиться о нем; в этой привилегии ей невозможно было отказать.
Второе письмо пришло от Пола Ленсинга, приятеля Торнтона. Сейчас Пол работал в торговой фирме «Керлайсл» в Сан-Франциско. Торнтон решил, что прочтет это письмо после того, как примет душ.
Освежившись и побрившись, он почувствовал себя совсем другим человеком. Разыскав свежую рубашку и костюм, он уселся читать письмо Пола.
С Полом Ленсингом они познакомились в Индии. Примерно неделю они жили в одном коттедже на окраине Бароды, пока Пол не уехал на север, в Пакистан, где его ждала новая работа. Теперь, вернувшись в родимый офис, Пол непринужденно, но отнюдь не небрежно обрисовывал в своем письме обстановку в торговых кругах Западного побережья. Конечно, он слышал о происшествии в «Майами-Юг»: новости распространяются быстро. Он сочувствует. Но он отмечает общую нестабильность торговли в Карибском бассейне. Тарифы и квоты меняются каждый день, никогда нельзя сказать, кто будет у руля и как долго, невозможно даже угадать, когда твоя фирма будет конфискована и национализирована.
В конце письма Торнтону предлагалась работа. Он может вылететь в Сан-Франциско за счет «Керлайсл», посмотреть, как идут дела, поговорить с управляющими отделами, подумать. Никаких обязательств. Однако, писал Ленсинг, «Керлайсл» – это крупная компания с устойчивым капиталом, которой будет очень полезен человек, хорошо знающий Восток.
Торнтон отложил письмо. Он снова напомнил себе, как мало он должен «Майами-Юг». Он может отказаться от ведения дела. Он может сказать «до свидания» всем махинациям Дэйна, подозрениям Эстеллы, страхам Райерсона. Он может упаковать чемоданы и начать все заново в Калифорнии.
Эта мысль не вызвала у него энтузиазма. Слишком часто он начинал все сначала. Предложение действительно было многообещающим, но оно могло подождать.
Зазвонил телефон, и Торнтон поднял трубку. Наконец-то этот человек дозвонился – с пятой попытки.
– Мистер Торнтон?
– Да. Полагаю, это мистер Эберхарт?
Последовала долгая пауза, потом собеседник произнес:
– Да. Мистер Торнтон, вы не передумали?
– Здесь не о чем думать.
– Если дело в цене…
– Нет, – прервал его Торнтон. – Поймите, Эберхарт, я не могу продать вам оружие, потому что у меня его нет. Вы можете это понять?
С тем же успехом можно было втолковывать что-либо дубовому пню.
– Мистер Торнтон, я должен получить это оружие. Таков приказ. Назовите ваши условия.
– Черт бы вас побрал, я не могу назвать условия! У меня нет оружия! Я не знаю, где оно!
– Значит, вы не согласны, – промолвил мистер Эберхарт. – Боюсь, что этим вы навлекаете на себя большие неприятности, мистер Торнтон.
Затем раздался щелчок – Эберхарт повесил трубку.
Ровно в восемь часов Торнтон вышел из отеля. Дэйн заехал за ним столь же пунктуально. Он вырулил на Бискайский бульвар и поехал по направлению к 79-й улице. Торнтон рассказал Дэйну о звонке Эберхарта и о его отказе поверить в то, что он, Торнтон, не знает, где спрятано оружие.
– У многих преступников мозги работают только в одну сторону, – сказал Дэйн. – Эберхарт знает, что вы были в пустом складе, где сперва было спрятано оружие. Ему известно о вашем прошлом, когда вы близко соприкасались с контрабандой оружия. И он знает, что я придерживаю вас при себе. Этого ему достаточно, чтобы увериться окончательно.
– Он угрожал мне.
– Вам следует быть осторожным, – кивнул Дэйн. Он сказал это так, как будто разъяснял, что улицу следует переходить только на зеленый свет.
Целью их поездки оказался ресторан «Испанский дуб», располагавшийся на Коллинс-роуд неподалеку от Серфсайда. С одной стороны от ресторана находился мотель «Арабские ночи», с другой – торговый дом «Старинный гобелен», и ресторану приходилось прилагать все усилия, чтобы выжить в столь блистательном окружении. Нижняя половина здания, залитая потоком бегущих огней, была стилизована под гасиенду. Верхнюю часть украшали готические бойницы и зубчатые парапеты из искусственного камня. На остроконечных башенках полоскались под порывами океанского бриза знамена непонятной расцветки.
У дверей ресторана Дэйна и Торнтона встретил усатый метрдотель. Он провел их в главный обеденный зал, где им отвели столик и вручили меню размером со средневековый фолиант. По опыту Торнтон знал, что цены, как правило, прямо пропорциональны величине меню.
К их столику подошел круглолицый лысеющий человек в смокинге. Он улыбался и дружески протягивал
