«Посмотри на его лицо!»
«Нелепое выражение только усиливает убедительность происходящего».
«Будем надеяться, что и Рейли придерживается такой же точки зрения».
— Внимательно посмотрите на себя, мистер Блейн. Вот зеркало. Взгляните на свое лицо, — произнесла Мэри Торн.
Блейн взглянул в зеркало и задрожал как в лихорадке. Он коснулся стекла, затем дрожащими пальцами провел по лицу.
— Но это не мое лицо! Где мое лицо? Куда вы дели мое тело и мое лицо?
Это был ночной кошмар, и он никак не мог проснуться. Его окружали неосязаемые люди-тени с голосами, как у мух, бьющихся в оконное стекло, которые склонились над своими картонными машинами; от них исходила какая-то смутная угроза, и в то же время они были к нему странно равнодушны, почти его не замечали.
Мэри Торн наклонилась над кроватью, приблизив к Блейну прелестное бесстрастное лицо. Красные губы маленького рта выговаривали тихие слова, наполнявшие Блейна непередаваемым ужасом.
— Ваше тело мертво, мистер Блейн, оно погибло во время автомобильной катастрофы. Вы помните, как умирали. Однако нам удалось спасти самую важную часть вашего существа. Мы спасли ваш разум, мистер Блейн, и поместили его в новое тело.
Блейн открыл рот, чтобы закричать, но сумел овладеть собой.
— Я не верю этому, — тихо произнес он.
Жужжание мух возобновилось:
«Сдержанное высказывание».
«Да, конечно. Маниакальное состояние не может продолжаться вечно».
«Я думал, что он будет более выразителен».
«Напрасно. Его высказывание еще более усугубляет затруднительное положение, в котором он пребывает».
«Может быть, если исходить из чисто внешних проявлений. Однако взгляните на проблему реалистично. Бедняга только что узнал, что погиб во время автомобильной катастрофы и возродился в другом теле. Каковы же его первые слова? Он говорит: „Я не верю этому“. Черт возьми, он реагирует на шок недостаточно остро!»
«Вы ошибаетесь, потому что пытаетесь домысливать за него».
— Тише, пожалуйста! — снова попросила девушка. — Продолжайте, мистер Блейн.
Блейн, погруженный в глубину своего кошмара, не замечал тихих жужжащих голосов.
— Я действительно умер? — спросил он.
Девушка кивнула.
— И меня воскресили, но в теле другого человека?
Она снова кивнула, ожидая, что будет дальше.
Блейн посмотрел на нее и на тени, суетившиеся у своих картонных машин. Почему им понадобился именно он? Разве они не могли выбрать какого-нибудь другого мертвеца? Труп нельзя заставить отвечать на вопросы. Смерть — это древняя привилегия человека, его вечный пакт, заключенный с жизнью, дарованный как рабу, так и аристократу. Смерть — утешение человека и его право. Но, может быть, это право отменили, и теперь нельзя ускользнуть от ответственности даже после смерти.
Все ждали, когда он снова заговорит. А Блейн размышлял, не спятил ли он. Ну что ж, это легко выяснить.
Однако безумие достается не всякому. Самообладание вернулось к Блейну. Он посмотрел на Мэри Торн.
— Мне трудно описать свои чувства, — медленно произнес он. — Я умер и теперь обдумываю создавшееся положение. Не думаю, что есть люди, полностью верящие в свою смерть. В глубине души они считают себя бессмертными. Смерть может настичь других, но никогда не коснется тебя самого. Это все равно что…
«Выключайте запись. Он принялся рассуждать».
— Пожалуй, вы правы, — согласилась Мэри Торн. — Я очень вам благодарна, мистер Блейн.
Мужчины, внезапно обретшие плоть, ставшие теперь самыми обычными, стали выкатывать из больничной палаты оборудование.
— Подождите, — сказал Блейн.
— Не беспокойтесь, — успокоила его девушка. — Все остальное мы запишем позже. В данный момент нам хотелось зарегистрировать только вашу спонтанную реакцию на происшедшее.
«Ладно, этого хватит».
«Мечта коллекционера!»
— Подождите! — крикнул Блейн. — Я ничего не понимаю. Где я? Что произошло? Как…
— Я все объясню завтра утром, — сказала Мэри Торн. — Извините меня, мистер Блейн, но сейчас нужно как можно скорее подготовить этот материал для мистера Рейли.
Техники с аппаратурой уже исчезли. Мэри Торн ободряюще улыбнулась и поспешила за ними.
Блейн с удивлением почувствовал, что готов заплакать. Он быстро заморгал, и в этот момент в палату вошла толстая медсестра.
— Выпейте вот это, — произнесла она. — Это поможет вам заснуть… Вот и хорошо, молодец. А теперь успокойтесь. У вас был трудный день — подумать только, вы успели умереть, возродиться и все такое.
Две большие слезы скатились по щекам Блейна.
— Боже мой, — спохватилась медсестра, — как жаль, что здесь нет камеры! Это самые искренние слезы, которые мне приходилось когда-либо видеть. Много трагических и неожиданных сцен довелось мне видеть в этой больнице, и, уж поверьте мне, я могла бы порассказать этим заносчивым молокососам с их записывающими приборами, что такое настоящие эмоции. И они еще думают, что знакомы со всеми тайнами человеческой души!
— Где я? — пробормотал Блейн сонным голосом. — Куда я попал?
— Вы, наверное, назвали бы это будущим, — ответила медсестра.
— А-а, — прошептал Блейн и уснул.
Глава 3
Через несколько часов он проснулся свежим и отдохнувшим, оглянулся вокруг, увидел белую постель, белую комнату и вспомнил…
Он погиб во время автомобильной катастрофы и заново родился в будущем. Здесь был врач, по мнению которого последствия травмы, полученной в момент смерти, явно преувеличены, и люди, которые записывали его спонтанные реакции и пришли к выводу, что все это мечта коллекционера, а также хорошенькая девушка, черты которой являли прискорбное отсутствие эмоций.
Блейн зевнул и потянулся. Итак, он мертв. Умер в тридцать два года.
Как жаль, подумал он, что его молодая жизнь угасла в самом расцвете. Вообще-то Блейн был неплохим парнем, и перед ним открывались неплохие перспективы…
Ему не понравилось свое легкомысленное отношение к столь важному предмету. Не следует себя так вести. Он попытался вспомнить потрясение, которое, по его мнению, следовало испытывать.
«Итак, — твердо напомнил он себе, — еще вчера я был дизайнером яхт, возвращающимся домой из Мэриленда. А сегодня превратился в человека, заново рожденного в будущем. В будущем! Заново рожденного!»
Бесполезно, слова не оказывали на него должного воздействия. Он успел привыкнуть к этой мысли. Человек привыкает к чему угодно, даже к собственной смерти. Можно, наверное, рубить человеку голову три раза в день на протяжении двадцати лет, и он привыкнет к этому, причем привыкнет настолько, что будет плакать как ребенок, если этот процесс прекратится…
Ему не понравились подобные рассуждения, и он выбрал другую тему.
