Это верно.
Тем прозорливей наш великий мастер.
Он на шестнадцать лет ее состарил,
Как если бы она не умерла.
Такой она была бы мне на радость.
А ныне я, живое знавший тело,
Пред равнодушным мрамором стою
И не могу холодное величье
Склонить мольбой к любви, к ответной ласке.
Позор, позор! Она как будто молвит:
Не я из камня сделана, а ты.
Но это колдовство! В ней все живое!
Я вспоминаю… Дочь моя, смотри,
Ты веришь ли? Но что с тобой, Утрата,
И ты подобно статуе стоишь…
Мой государь, позвольте мне — не знаю…
Позвольте стать пред нею на колени
И попросить ее благословенья.
О мать, о дорогая королева,
Дай руку мне твою поцеловать!
Не прикасайтесь! Краски еще влажны.
О государь! Пора изгнать печаль!
Ужель шестнадцать лет ее не стерли!
Какое счастье может столько жить,
Какое горе вправе столько длиться!
Мой милый брат, о, если бы я знал,
Как облегчить твоей печали бремя,
Взять хоть частицу горя твоего!
Когда б я знала, государь, что вас
Так опечалит это изваянье,
Нет, я бы вам его не показала!
Не закрывай!
Нельзя смотреть так долго,
Не то воображенье вас обманет
И вам она покажется живой.
Оставь, оставь! Но, боги, что за чудо!
Кто создал эту статую? Смотри:
Она ведь дышит! Разве в этих жилах
Не бьется кровь?
Прекрасное творенье!
Мне чудится улыбка на губах.
Глаза блестят, какая мощь искусства!
Нет, я закрою! Право — государь
Подумать может, что она живая.
О Паулина, если я обманут,
Пускай обман продлится двадцать лет!
Да есть ли счастье больше на земле,
Чем это счастье моего безумья!
Мне жаль вас, государь, так долго мучить,
Вам волноваться вредно.
