Марина
Пусть нож остер и глубока вода,
Пусть пламя жжет — не сдамся никогда.
Свою невинность гордо сохраню я.
Диана! Помоги, тебя молю я!
Сводня
Что нам за дело до Дианы? Иди-ка за мной, слышишь?
СЦЕНА 3
Дионисса
Довольно, не безумствуй: ты не в силах
То, что уже свершилось, изменить.
Клеон
О Дионисса! Ни луна, ни солнце
Не видели такого злодеянья
Жестокого.
Дионисса
Не будь таким ребенком.
Клеон
Когда б я был властителем вселенной,
Я отдал бы вселенную за то,
Чтоб совершенное не совершилось!
О боже, сколько было благородства
В ее душе прекраснейшей! Марина
Одной уж добротою несравненной
Заслуживала царского венца.
О подлый Леонин! Ты отравила
Его, но жаль, что ты сама отрави
Не выпила. Что скажешь ты Периклу
Теперь о милой дочери его?
Дионисса
Скажу, что умерла она. Ведь нянька
Не в силах уберечь дитя от смерти.
Скажу, что ночью умерла, внезапно
Кто это опровергнет? Ты, быть может
Окажешься наивным дурачком
И, пожелав прослыть благочестивым,
Раскроешь всем, что дело тут нечисто
Клеон
Молчи, молчи! Ужасное злодейство
Совершено, и боги не потерпят
Такого.
Дионисса
Уж не думаешь ли ты,
Что птички Тарса полетят к Периклу
И все ему откроют? Стыдно видеть,
Что человек столь благородной крови
Так малодушен!
Клеон
Кто такому делу
Потворствует безмолвно, если даже
Его не замышлял, — уже не может
Считаться благородным.
Дионисса
Может быть.
Но Леонина нет. Никто не знает,
Как умерла она, — лишь ты да я.
Она вредила дочери моей
И на пути ее всегда стояла.
Никто на Филотену не глядел
Все взоры обращались на Марину,
А бедной дочери моей одни
Глумливые ухмылки доставались,
Которые терзали сердце мне.
Пускай жесток поступок мой, но я
Его считаю подвигом великим
Для счастья нашей дочери!
Клеон
Пускай
Тебе простят поступок этот боги!
Дионисса
А о Перикле ты не беспокойся:
Ни в чем он нас не сможет упрекнуть.
Мы все о ней рыдали и доныне
Печалимся; ей памятник поставим,
И будет эпитафия на нем
Златыми буквами вещать хвалу
И ей и нам, чья нежная забота
Воздвигла этот памятник.
