Нужнее жизни добрая мне слава:
Ее отдав, на жизнь утрачу право.
Так жил я, так умру. О мой король,
За честь мою сразиться мне позволь!
Король Ричард
Кузен, подай пример: верни перчатку.
Болингброк
О! Сохрани господь! Чтоб нашу схватку
Я отменил на радость наглецу?
Как мне тогда смотреть в глаза отцу?
И если бы нанес мне оскорбленье
Мой же язык словами отреченья,
Я был бы беспощаден: в тот же миг
Свой подлый я бы откусил язык,
Чтоб выплюнуть за трусость, в знак укора,
Его в лицо врага — сосуд позора.
Король Ричард
Нам подобает лишь повелевать,
Но не просить. Коль скоро мы не можем
Вас помирить, то назначаем встречу
Вам в Ковентри в день Ламберта святого.
Там спор, раздутый яростью речей,
Решится сталью копий и мечей.
Раз не миритесь, — тот пусть будет правым,
Чья доблесть победит в бою кровавом.
Лорд-маршал, шлите свой отряд туда
Готовить все для божьего суда.
СЦЕНА 2
Гант
Увы! Мне голос крови говорит
Настойчивей, чем сетованья ваши,
Чтоб я убийцам Глостера отмстил.
Но если наказание — в руках
Того, кто сам причастен к злому делу
И кто не может быть наказан нами,
Пусть небеса свершают правый суд;
Когда настанет срок, они обрушат
Возмездие на головы злодеев.
Герцогиня
Иль мысль о брате гнев твой не пришпорит?
Иль в старом сердце жар любви остыл?
Семь сыновей Эдварда, из которых
Один — ты сам, как семь сосудов были,
Наполненных его священной кровью,
Как семь ветвей единого ствола!
Рок осушил иные из сосудов;
Иные ветви парки отсекли.
Но Томас, милый мой супруг, мой Глостер!..
Он был сосудом с драгоценной кровью,
Цветущей ветвью гордого ствола!
Разбит сосуд кощунственной рукой,
И вытекла божественная влага;
Упала ветвь под топором убийцы,
И облетела пышная листва.
Ах, Гант! Одна утроба вас носила,
Из одного металла в ту же форму
Отлиты вы. И пусть еще ты жив,
Пусть дышишь ты, — но в нем и ты убит.
На смерть отца ты дал свое согласье,
Смотря на гибель брата безучастно:
Ведь Глостер был подобием отца.
Не называй терпеньем малодушье!
Снеся безропотно убийство брата,
Покажешь ты свирепому убийце,
Что он легко покончит и с тобой.
Терпение к лицу простолюдинам,
У благородных это значит — трусость.
Что мне добавить? Лишь отметив за брата,
Ты жизнь свою сумеешь сохранить.
Гант
Один судья здесь — бог; его наместник.
Помазанный божественным елеем,
Повинен в этой смерти. Пусть же небо
Само отмстит; а я поднять руки
На божьего избранника не смею.
Герцогиня
Но кто ж, увы, мои услышит стоны?
Гант
Бог, покровитель и защитник вдов.
Герцогиня
