– Я знаю, насколько сложным для тебя должно быть это время, – говорил ей на этот раз Портман. – Ты держишься очень хорошо.
Кассандра грустно улыбнулась. Она позвонила адвокату, чтобы спросить, не оставил ли Монк после себя какие-нибудь бумаги и может ли она посмотреть их. Портман обещал проверить.
Портман передал Кассандре конверт.
– Нам повезло. Суд по делам о наследстве вчера днем обнародовал содержимое депозитной ячейки Монка. Там было несколько предметов, на которые мы сможем взглянуть позже. И это.
Кассандра перевернула конверт и увидела свое имя. Монк напечатал его собственноручно. Она узнала прыгающую букву «р» его печатной машинки в своем имени.
– Я не имею ни малейшего представления, о чем это, – сказал ей Портман. – Если хочешь, можешь прочитать в комнате совещаний.
Сидя в одиночестве за столом, рассчитанным на двадцать человек, Кассандра держала в руках конверт, боясь открыть его. В конце концов она собрала все свое мужество, ногтем поддела край конверта, вскрыла его и достала сложенные листы бумаги. Она успела прочитать только первые три слова, когда стон вырвался у нее из груди: «Моя дорогая дочь…»
Бумаге было двадцать лет, она была хрупкой по краям. Черные чернила выцвели от времени. Но почерк несомненно принадлежал Монку.
«Ты не можешь себе представить, насколько трудно было мне и твоей матери не говорить тебе правду. Но для этого были свои причины, и мы надеемся, что ты попытаешься понять их. Мы не хотели причинять тебе боль, солнышко…»
Монк ничего не утаивал. Он рассказывал о времени, когда Мишель и он стали любовниками.
«Это произошло, потому что ей нужен был Франклин, но еще больше ей была нужна наша любовь».
Страница за страницей Монк вел ее по полям жестоких судебных сражений, которые развернулись после того, как Мишель выступила с дополнительным распоряжением к завещанию Франклина и суд своим окончательным решением поддержал притязания Мишель на владение системой операций по дорожным чекам.
«Она боролась не столько за себя, сколько за тебя…»
Мало-помалу откровения Монка давали ответы на все вопросы, которые возникали на разных стадиях жизни Кассандры: почему Мишель так редко говорила о Франклине, почему было так мало фотографий, на которых они изображены вдвоем, почему она держалась на определенном расстоянии от Розы. Однажды давным-давно Мишель ответила для себя на все вопросы.
Кассандра отложила письмо. Теперь она понимала многое. То, что человек, которого она любила всем сердцем, на самом деле был ее отцом, приводило ее в возбужденное радостное состояние. И хотя никакая любовь на свете не смогла бы вернуть его, теперь, по крайней мере, она могла оплакивать его как своего отца.
Когда тело Монка прибыло из Цюриха, Кассандра поехала в порт, чтобы предъявить на него права. Затем она и Джимми Пирс сделали все распоряжения относительно церемонии погребения. После этого она поехала к Розе в Толбот-хауз.
– Я не могу тебе передать, насколько мне стыдно за то, что сделал Стивен, – сказала Роза. – Я не хочу, чтобы ты беспокоилась. Стивен скоро уедет…
Кассандра различила ноты искреннего сожаления в голосе Розы. В доме должно было случиться что-то ужасное. После некоторого колебания Кассандра передала Розе письмо Монка и молча наблюдала за тем, как Роза читала его от начала до конца.
– Зачем ты показываешь мне это? – спросила Роза, после того, как закончила чтение.
– Теперь мы обе знаем правду. Независимо от того, как Стивен собирался использовать то, что знал, он был нрав. Монк был моим отцом.
– А ты не боишься, что я могу обратиться в суд с просьбой о возвращении под мой контроль системы операций с дорожными чеками?
– Даже если бы ты не поверила Стивену, ты бы могла провести собственное расследование, – ответила Кассандра. – И тогда ты бы встала перед тем же самым выбором. Ты действительно хочешь отобрать то, что моя мать оставила мне?
Вопрос казался таким простым, но он производил такое сильное впечатление, как ни один другой, с которым сталкивалась Роза. Она вспомнила Мишель, сидящую напротив нее, с животом, говорящую ей, что она носит ребенка Франклина. Она использовала свою беременность от другого человека, чтобы сохранить то, что она помогла создать Франклину.
«Должна ли я действовать по-иному под давлением обстоятельств? Разве не делала я подобные вещи? Если я брошу вызов Кассандре и выиграю, кто унаследует то, что останется после меня? Она все, что у меня теперь осталось».
– Твоя мать и я вели свои сражения, – сказала Роза. – Помни, что я сказала тебе о повторении чужих ошибок. – Она подошла и обняла Кассандру. – Я не собираюсь делать это с тобой.
Они похоронили Монка на маленьком кладбище Лонг-Айленда, недалеко от городка Куог, где он проводил свои каникулы. Роза и Кассандра вышли из автомобиля и вместе возглавили траурную процессию из сотен представителей мира журналистики, финансовых, деловых и правительственных кругов, которые пришли отдать последнюю дань уважения. Подойдя к могиле, Роза посмотрела вдаль на волны океана.
«Слишком много похорон, – подумала она. – Я похоронила слишком много хороших людей».
Роза положила белую розу на крышку гроба и отступила назад. Она слушала, как Кассандра произносит траурную речь, объявляя во всеуслышание, что Монк был ее отцом и что это значит для нее гораздо больше, чем просто констатация факта.
«С ней все будет отлично, – с гордостью подумала Роза. – Я позабочусь об этом».
