– Существует только один путь, – сказала она настойчиво.
Стивен был напуган масштабами риска.
– Можем ли мы доверять ему? – спросил он, имея в виду бирманца.
– Мы не должны этого делать, – холодно ответила Юкико. – Ему хорошо заплатили. Но для уверенности я поеду вместе с ним.
На следующий день Стивен представил бирманца Макартуру, указав на его высокий пост в правительстве и предоставив официальные документы, которые этот человек привез с собой.
– Похоже, совершенно очевидно, сэр, что эти колокола, обладающие огромным религиозным значением, являются частью награбленного японцами в Бирме. Их возвращение являлось бы удачным пропагандистским ходом.
Умный манипулятор общественным мнением, Макартур с готовностью согласился с этим. Но он пошел на шаг дальше и устроил большую церемонию с участием репортеров, в ходе которой колокола были переданы официальному представителю Бирмы. Стивен заметно нервничал на протяжении всей церемонии. Когда колокола наконец были погружены на борт судна, следующего в Рангун, он не мог поверить, что никто не задал очевидный вопрос: так как бирманцы были ортодоксальными буддистами, то какую ценность могли для них представлять синтоистские колокола?
Как только сокровища «Хино Мару» исчезли за горизонтом, Стивен Толбот принялся разыгрывать последнюю карту из колоды, которая неотрывно связала его собственную судьбу с судьбой Японии.
С самого начала установления оккупационного режима Стивен был убежден в страстном желании Вашингтона заставить Японию ответить за свои военные преступления. Самые резкие крики исходили от команды президента, в особенности от помощника государственного секретаря Дина Ачесона. До сих пор Стивен пытался убедить Макартура, что арест императора и суд над ним явились бы унижением, которое японцы не смогли бы вынести.
– Я почтительно полагаю, генерал, что вы помните, что происходило в Германии после окончания первой мировой войны.
Этот пример не был забыт Макартуром. В качестве молодого офицера оккупационных войск он на своем опыте столкнулся с трудностями управления побежденным народом, лишенным номинального главы, подобного кайзеру, которому бы он выражал признание и уважение. Но месяцы шли, и упорство Вашингтона росло.
– Существует только один путь избежать позорного судилища, – сказал Стивен Хисахико Камагучи. – Вы и другие должны убедить императора сделать первый шаг.
«Сдаться?»
Камагучи, чье состояние ухудшилось настолько, что его кожа испускала отвратительный кислый запах и едва облегала кости, недоверчиво уставился на американца. Хотя он и поделился своими самыми сокровенными секретами с этим гайджином, он всегда внимательно следил за ним. Да, Стивен Толбот никогда не давал повода подозревать его в предательстве. Даже Юкико, чьей проницательности и уму он доверял больше, чем себе, оказывала неохотное уважение Толботу. Теперь было похоже, что американец обнаружил свое неуважение к японским традициям в самый трудный – и самый критический момент.
– Мистер Толбот, вы обещали нам, что сможете найти способ не позволить попрать достоинство императора, – сказал Камагучи. – Этому не соответствует его сдача своим врагам!
– Но что, если это совсем не так? – предположил Стивен. – Западные люди не придают такого значения одному лицу, как это делает ваш народ… Что, если окажется, что император, по сути, вынудил Макартура капитулировать перед ним?
Хисахико Камагучи тяжело закашлял, его грудная клетка при этом судорожно хрипела.
– Это возможно? – с трудом спросил он.
– Думаю, да.
– К черту предположения! Ты говоришь, что он хочет встретиться со мной?
Голос генерала Дугласа Макартура гремел в его кабинете в посольстве Соединенных Штатов, заставляя его секретарей и помощников суетиться в поисках укрытия.
– Закрой дверь и поясни мне детали! – приказал генерал.
Стивен быстро объяснил, что главный управляющий двором императора из министерства императорских дел через третьих лиц вступил с ним в контакт, чтобы сообщить, что Его Императорское Величество желает встретиться с Верховным командующим.
– Он узнал, что я скоро вернусь в город, – откровенно сказал Макартур. – То ты сказал ему?
– Что такая встреча может служить определенной цели, – осторожно ответил Стивен. – Но даже если она состоится, она будет происходить либо здесь, либо в вашем кабинете на Дай-Ичи.
– Быстрое решение, – заметил генерал. – Как ты полагаешь, почему они именно сейчас выступили с этим предложением?
– Японцы читают наши газеты и слушают наше радио. Они осведомлены о давлении на вас из Вашингтона предпринять действия в отношении императора.
– То есть ты говоришь мне, что я могу урезонить их, появившись с Хирохито на публике и показав всему миру, кто здесь хозяин.
– Не только, генерал. Вашингтону будет трудно осудить человека, с которым вы обменялись рукопожатием.
Макартур потянулся за одной из нескольких своих трубок, которые он редко курил, но использовал в качестве реквизита. Это отвлекало внимание, давая ему время для размышления.
– Я думаю, что президент Трумэн не прав в отношении Хирохито. Он нам нужен. Он нужен своему народу. В противном случае у нас возникнут серьезные трудности. Но я не уверен, что все будут готовы принять вежливое извинение за Перл-Харбор.
