покачал головой.
– Глупо. Восхитительно, но глупо. – Он подвел Катю к полицейской машине, открыл заднюю дверь и знаком пригласил ее садиться.
– Вы знали, что могло произойти?
– Нет.
– Этот номер выходит далеко за рамки того, что выкидывал Баннермен раньше. Посмотрите по сторонам.
Катя взглядом последовала за его жестом, – у нее захватило дыхание, когда она увидела разбитые окна и поломанные магазины на Банкрофт-Вее.
– Это не демонстрация, – сказал ей лейтенант. – Мы предъявим ему обвинение в подстрекательстве к мятежу, а это уголовное преступление. – Он подождал, пока этот юридический термин дойдет до ее сознания, потом облокотился на открытую дверь. – Скажите мне одну вещь: как может такая умная, симпатичная девушка вроде вас связаться с таким типом, как он? Интересно знать, что вы находите в нем привлекательного? Он выходит и втравливает всех – кроме себя – в ужасное дерьмо, а потом появляетесь вы и выручаете их. Какой в этом смысл?
– Смысл в том, лейтенант, что я верю в то, что пытается сделать Тед, в принципы, которые он проповедует. Что же касается обвинения в подстрекательстве к мятежу, то, возможно, вы передумаете делать это. На мой взгляд, именно ваши люди сорвались с цепи.
Лицо Крандала стало суровым.
– Послушайте, мисс Мейзер. На моих людей напало в пять, может быть, в шесть раз больше демонстрантов. С дюжину получили ранения, двое – серьезные. Никто не сдвинулся с места, пока эти подонки не накинулись на них. Вначале они действовали в порядке самозащиты, потом мы пытались предотвратить настоящий мятеж. Отвечает за то, что произошло, только ваш дружок, никто иной. – Лейтенант помолчал. – Через пару часов я получу ордер на арест Баннермена. Вы знаете, какое ему предъявляется обвинение. Надеюсь, что к тому времени он сам придет с повинной в отделение. Мои люди действительно чувствуют себя обгаженными. Они хотели бы немного расквитаться за своих раненых товарищей. Поэтому если я их направлю к вам, то они разнесут в клочья вашу квартиру, а может быть, и самого Баннермена. Зная вас, могу предположить, что вы добьетесь его освобождения, возьмете его на поруки, и он еще поспеет потешить свое самолюбие, когда о его славных подвигах будут рассказывать в одиннадцатичасовых новостях.
Крандал отступил назад, протянул руку Кате:
– Если вы все еще чувствуете себя неважно, то я попрошу кого-нибудь отвезти вас домой.
Катя поморщилась от боли в ноге, но гордо вскинула голову:
– Не надо, спасибо. Я пройдусь пешком.
– Не забудьте передать ему: у него два часа.
Обычно Кате нравились долгие прогулки по студенческому городку к квартире на Хайленд-авеню, расположенной на холмах, ниже лаборатории Лоуренса в университете в Беркли. Теперь она шла, прихрамывая, привлекая к себе любопытные взгляды студентов и хмурые взгляды проходивших мимо преподавателей. На уме у нее вертелись слова Крандала. Похоже, что на этот раз Тед переступил запретную линию. Полиция, используя то, что произошло на Банкрофт-Вее, заставит его поплатиться.
Сначала ей надо будет уговорить Теда пойти с повинной, в успехе чего она совершенно не была уверена. Надо будет оформить освобождение на поруки. Несомненно, он попросит ее позаботиться о ряде своих друзей, которых арестовали, позвонить юристам Американской ассоциации гражданских свобод…
Опять все начинается сначала, подумала Катя, останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Она сама избита и натерпелась от слезоточивого газа, а беспокоится о том, как бы Тед не провел ночь в тюрьме.
После продолжительной прогулки в квартире ее ждала восхитительная прохлада. Катя прислонилась к двери, прикрыла глаза. В знакомой обстановке она вдруг осознала, какая она грязная. Она сморщила носик от кислого запаха слезоточивого газа, исходившего от ее одежды.
– Катя, это ты?
Катя обошла угол, войдя в Г-образную комбинированную гостиную-столовую, и увидела Теда, который растянулся на диване. Он был не один. Рядом с ним сидела молодая девушка с ангельским личиком мадонны и с фигурой красотки из журнала «Плейбой». Судя по набору мазей и бинтов на кофейном столике, можно было заключить, что этот ангел милосердия израсходовала все се медицинские запасы.
– Привет, меня зовут Розмари, – бросила девушка и продолжила оказывать помощь, смазывая на первый взгляд просто царапину на щеке Теда.
– Эй, Катя, ты нормально себя чувствуешь? В груди у Кати закипел гнев.
– Нет, не нормально! Понимаешь ли ты, чем обернулась твоя выходка? Видел ли ты, чем она закончилась для многих из твоих людей?
Катя проковыляла поближе к ним и плюхнулась в кресло.
– Господи Иисусе, Катя. Виноват, я не заметил, что ты ранена. Что случилось?
– Меня избили, вот что случилось! А я среди тех, кому повезло. А что случилось с тобой?
Тед приподнялся, слегка прикоснулся к Розмари.
– Почему бы тебе не приготовить нам чаю? Катя, извини, – продолжал он, глядя на нее откровенным взглядом. – Когда полицейские начали нас дубасить, я пытался увести оттуда своих людей…
– Насколько я знаю, именно ты напустил толпу на полицейских.
– Это неправда. Мы имели полное право находиться там. Свобода собраний. Если бы администрация направила кого-нибудь для переговоров с нами, то, возможно, не было бы необходимости идти на Спрул.
