— Рада познакомиться, Стейси! Шелли говорила, что у нее есть сестра. Она тебя очень любит.
Стейси просияла и выпалила:
— Я тоже ее обожаю! Поэтому сижу здесь тихо. Ведь я же не шумела, верно? Вы даже не заметили моего присутствия, когда только приехали сюда!
Так вот, оказывается, кто рассматривал ее, склонившись над кроватью!
— Да, я ничего не слышала, — подтвердила Брианна.
— Я не должна была попадаться Эдварду на глаза. Он говорил, что я слабоумная, но я нормальная. Нормальная!
— С его стороны было некрасиво так утверждать, — сочувственно сказала Брианна.
— Он нехороший! Он подлый! Я помогала Шелли, пока не разбила тарелку… А он… — Стейси насупилась, обхватила себя за плечи и отвернулась.
— Он тебя обидел, Стейси? — спросила Брианна, все больше проникаясь к управляющему неприязнью.
— Мне не следует об этом говорить, — пробурчала девушка. — Ему это может не понравиться. Он запретил мне сюда приходить.
— Но ты спряталась и затаилась.
Ничего не ответив, Стейси начала хныкать.
— Эдвард умер, — тихо сказала Брианна. — Он уже не сможет орать на тебя. И больше никогда тебя не обидит.
— Нет, он не умер! — прошептала Стейси. — Он прячется в погребе. Я видела его там!
— Он мертв, Стейси!
Девушка затравленно взглянула на нее и захлопала глазами.
— Вы точно это знаете? — наконец спросила она.
И хотя Брианна уже ни в чем не была уверена, она прониклась искренним сочувствием к своей милой и доброй собеседнице, дрожащей от страха перед Эдвардом.
— Вот видите, вы молчите, значит, не уверены! — Стейси закрыла лицо руками. — Потому-то я и сделала это! Чтобы он больше не бил Шелли…
По спине Брианны пробежал холодок.
— Ты имеешь отношение к его смерти? — спросила она.
Но бедняжка ушла в себя и не желала продолжать разговор. Она только тихо мычала, раскачиваясь всем телом. Брианна погладила ее по взлохмаченным волосам и окликнула:
— Стейси! Ты можешь сказать, что ты с ним сделала? Но Стейси продолжала мычать и раскачиваться.
— Пожалуйста, Стейси, ответь мне! Что ты сделала с Эдвардом ради своей любимой сестры?
— Он всегда орал на нее, — жалостливым голоском сказала девушка. — Я его страшно боялась. Я рада, что он сдох. — Она опять закрыла лицо руками и добавила: — Стейси — плохая девчонка.
— Стейси! — раздался у Брианны за спиной громкий испуганный возглас. На этот раз это была сама Шелли. Вид у нее был встревоженный. Рядом стоял Данте, а у него за спиной маячил Купер.
Все трое приблизились к Брианне, и Купер спросил:
— Что здесь происходит?
— Добрый вечер! — воскликнула Стейси, переминаясь с ноги на ногу. — Всем привет!
Шелли рванулась к сестре мимо Брианны и порывисто заключила ее в объятия.
— Я сидела здесь тихо, как ты и просила, — сказала Стейси.
— Все хорошо, — успокоила ее Шелли. — Все будет хорошо.
Наконец появилась Лариана. Окинув недоуменным взглядом всех столпившихся в коридорчике, она спросила:
— Это еще что за сборище? Какого дьявола вы здесь столпились? Ага, и Стейси здесь. Тогда все ясно…
— Я решила во всем признаться! — похвасталась Стейси.
— Какая же ты славненькая, — с нежностью промолвила Лариана и, подойдя к сестрам, обняла их обеих за плечи.
— Я что-то неправильно сделала? — удивленно спросила Стейси.
Шелли крепче прижала се к себе, закрыла глаза и сказала:
— Ты не сделала ничего плохого, сестричка. Купер подошел к Брианне и спросил:
— Все нормально? Ничего не случилось?
— Позволь тебе представить Стейси, сестру Шелли, — прочистив горло, сказала напряженным голосом Брианна.
— Она просто прелесть, — сказал Данте, кладя руки на плечи двойняшкам. И добавил, повернувшись лицом к Брианне и Куперу: — Я знаю, что вы думаете, но это не так.
— Я ничего не думаю, — отрезал Купер.
— Так я вам и поверил! Вы же сыщик! Вы все себе на уме. Но теперь вы заблуждаетесь, — сказал Данте.
— Я, безусловно, полицейский, и мозги у меня, возможно, устроены особым образом, — холодно произнес Купер. — Но это не означает, что я бессердечный человек. Полагаю, вам это уже известно… Так что не смотрите на меня как на бесчувственного негодяя.
Лариана продолжала поглаживать убогую сестренку поварихи по головке. Шелли крепче обняла ее, и Степей прижалась щекой к ее плечу. А Данте возвышался над всеми ними, грозный, словно вожак волчьей стаи, готовый растерзать любого, кто посягнет на его подопечных.
Это была настолько умилительная сцена, что Брианна растрогалась до слез. Желая как-то подбодрить эту сплоченную общей бедой компанию, в которой каждый был готов встать за друга горой, она промолвила:
— Мы непременно выберемся отсюда! И тогда представители власти во всем разберутся…
— Чушь! — воскликнул Данте, посмотрел на плачущую Шелли, потом на Купера и добавил: — Это сделал я. — Он прочистил горло и повторил, громко и отчетливо: — Это я убил Эдварда.
Шелли ахнула:
— Нет! Данте!
— Провалиться мне на этом самом месте, — встрял в разговор Патрик, — если я понимаю, кому нужен весь этот цирк! Сначала все играли в молчанку и прикидывались невинными овечками. А теперь вдруг обнаружилось, что есть два главных подозреваемых, один из которых заявляет, что он — убийца. Какого дьявола! Всем известно, что подонка прикончил я!
Резко обернувшись, Лариана закричала, сверля его гневным взглядом:
— Нет! Ты не будешь отвечать за его смерть!
— А вот и буду! И не ори на меня! Лариана повернулась к Куперу и сказала:
— Эдварда убила я.
— Но как же так, дорогая?! — воскликнул Патрик.
— Заткнись, шотландский осел! — оборвала она его. — Я прикончила Эдварда голыми руками и могу доказать это.
— Довольно! — прошептала Шелли.
— Замолчи! — закричал на Лариану Патрик. — Проглоти язык!
— Вы оба, заткнитесь! — рявкнул на них Данте. — Я уже заявил, что убил его я…
— Прекратите! — завопила Шелли.
Но Патрик и Данте не обратили на нее внимания, наступая друг на друга, выпятив грудь, словно драчливые петухи.
— Не вмешивайся! — сказал Патрик Данте. — Иначе…
— Хватит! — заорала Шелли, не дав Данте ответить. Стейси, которую она обнимала за плечи, таращила полубезумные глаза на собравшихся, ничего не понимая. Слезы, катившиеся по щекам ее сестры, несколько смутили бедняжку, и она смахнула их пальцем, прошептав:
— Я люблю тебя, сестричка!
— Я тоже тебя люблю, Стейси! Всегда помни об этом, хорошо? — сказала Шелли. — И не забывай меня,
