платили три доллара за вечер. Деньги я относил Натали.
Больше всего народа собиралось по уик-эндам, да и вечеринки в эти дни устраивались чаще всего, так что я работал все семь ночей в неделю. Праздники переживать было тяжелее всего. В отели на Рождество и Новый год приезжали целыми семьями, и я завидовал, наблюдая, как дети веселятся вместе с родителями. Натали целыми днями пропадала на работе, Отто уехал, и мы с Ричардом были совершенно одни. Нам не с кем было отмечать праздники. В восемь часов, пока все наслаждались торжественным ужином, я бежал в кафетерий или закусочную, что-то наспех перехватывал и возвращался к работе.
Самыми яркими пятнами в моей унылой жизни становились вечера, когда в гардеробной дежурила тетя Фрэнсис, брызжущая весельем и энергией младшая сестра Натали, маленькая, жизнерадостная брюнетка, наделенная чувством юмора и умом. Посетители ее обожали.
В гардеробной «Бисмарка» как-то появилась новая служительница, Джоан Витуччи. Всего на год старше меня, она была очень хорошенькой. Меня так и тянуло к Джоан, и постепенно я стал мечтать о встречах с ней. Можно начать с простого свидания. Пусть денег у меня нет, но должна же она увидеть мои положительные качества! Мы полюбим друг друга, поженимся и родим чудесных детей.
Как-то вечером она сказала:
– Мои тетя и дядя каждое воскресенье устраивают семейные обеды. Думаю, тебе понравятся мои родственники. Если ты свободен в это воскресенье, может, придешь?
Мечты сбывались!
То воскресенье запомнилось мне навсегда. Дружная итальянская семья собралась за большим обеденным столом, на котором красовались спагетти, лазанья, цыпленок в томатном соусе и другие блюда.
Луи Алтьери, дядя Джоан, шумный, веселый человек, оказался главой профсоюза чикагских дворников. Перед уходом я поблагодарил хозяев за гостеприимство и сказал Джоан, что прекрасно провел время. Втайне я считал, что этот день положит начало нашим близким отношениям.
Наутро Луи Алтьери был застрелен наемным убийцей, когда покидал свой дом.
Джоан навсегда исчезла из моей жизни.
Мечте пришел конец.
Школа днем, гардероб вечером, аптека по субботам… Времени почти не оставалось.
Дома творилось нечто странное. Напряжение ощущалось всегда, только теперь оно приобрело совершенно иной оттенок. Натали и Отто постоянно шептались и ходили как в воду опущенные.
Однажды утром Отто подошел ко мне и сказал:
– Сынок, я уезжаю на ферму. Сегодня.
Я очень удивился, тем более что сам никогда не бывал на ферме. Может, там будет совсем неплохо?
– А что, если я поеду с тобой, Отто?
Он покачал головой:
– Прости, я не могу взять тебя.
– Но…
– Нет, Сидни.
– О'кей, когда ты вернешься?
– Через три года, – выдавил он и отошел.
Три года? Немыслимо! Как он смеет бросать нас на три года ради какой-то фермы?
В комнату вошла Натали. Я кинулся к ней:
– Что происходит?
– Боюсь, у меня для тебя дурные новости. Твой отец связался с плохими людьми. Он продавал автоматы для магазинов. Но оказалось, что люди, на которых он работал, взяли деньги и скрылись. Их поймали, судили, но и твоего отца признали виновным и должны посадить в тюрьму.
Я потрясенно смотрел на нее. Так вот о какой ферме шла речь!
– На три года? – пробормотал я, не зная, что сказать.
Как оказалось, не стоило так волноваться.
Всего через год, после того как Отто явился в окружную тюрьму Лафайетт, он возвращался домой героем.
Глава 4
Мы прочли историю о героическом поступке Отто в газетах и несколько раз слышали по радио, но хотели, чтобы он сам рассказал нам обо всем. Я понятия не имел, что делает тюрьма с человеком, но почему-то представлял, что отец вернется домой другим: бледным и сломленным.
Меня ждал приятный сюрприз. Отто так и сиял.
– Я вернулся, – объявил он.
Мы бросились его обнимать и хором требовали рассказать, как все было.
– С удовольствием, – кивнул Отто и, усевшись за кухонный стол, начал рассказ: – Я работал на тюремном дворе в бригаде уборщиков. Примерно в пятидесяти футах стоял гигантский резервуар, откуда поступала вода для тюремных нужд. Резервуар окружала ограда высотой футов в десять. Я случайно поднял глаза и увидел, как из здания вышел маленький мальчик, лет трех-четырех. Бригада закончила работу, и я остался один. На что-то отвлекся, а когда снова посмотрел в ту сторону, мальчик уже взбирался по ступеням ограды и почти достиг самого верха. Я огляделся, нет ли поблизости его няньки или матери. Но во дворе никого, кроме меня и мальчика, не было. Тут он вскарабкался еще выше, поскользнулся и упал в резервуар. Охранник на смотровой вышке заметил, что происходит, но я знал: он ни за что не успеет спасти мальчика.
Я поднялся и что было сил побежал к ограде. Взлетел на верхнюю ступеньку, посмотрел вниз и увидел на дне ребенка. Тогда я нырнул и вытащил его. Несколько минут мне удалось продержаться на поверхности, пока не прибыла помощь. Нас подняли наверх. Потом меня пару дней продержали в больнице, потому что я наглотался воды и был весь в синяках.
Мы жадно впитывали каждое слово.
– К счастью, мальчик оказался сыном начальника тюрьмы. Начальник с женой пришли навестить меня в больнице и долго благодарили. – Отто вздохнул и улыбнулся. – И на этом история бы завершилась, но тут выяснилось, что я не умею плавать, и тогда дело приняло иной оборот. Я неожиданно стал героем. О моем поступке сообщили газеты и радио. Тюремному начальству посыпались звонки, письма и телеграммы с предложениями работы для меня и просьбами об амнистии. Начальник встретился с губернатором, и было решено, что, поскольку мое преступление не особенно серьезное, для улучшения их собственного имиджа будет лучше меня помиловать. – Отто протянул руки жене. – И вот я здесь.
Мы снова стали одной семьей.
Вероятно, это было простым совпадением, но вскоре «Б'най Б'рит», еврейская благотворительная организация, решила дать мне стипендию, о которой я просил год назад. Это было настоящим чудом. Я первый из семьи мог поступить в колледж. Страница перевернулась. Я решил, что, возможно, у меня все- таки есть будущее.
Но в семье по-прежнему катастрофически не хватало денег.
Сумею ли я работать в гардеробной семь ночей в неделю, в аптеке – по воскресеньям и одновременно учиться в колледже?
Посмотрим.
Северо-Западный университет расположен в Эванстоне, штат Иллинойс, в двенадцати милях к северу от Чикаго. Кампус, занимающий двести сорок акров на берегу озера Мичиган, поистине великолепен. В понедельник в девять утра я вошел в офис секретаря, ведающего записью студентов.
