Брайан Хилл, очень хороший парень.
– Как вам наш музей, Алетт? – осведомился Брайан.
– Кажется, я никогда не устану сюда приходить. Восхитительно!
– Ричард учит меня рисовать, – сообщил Брайан.
– Правда? – удивилась Алетт.
– О, просто показываю кое-что, – смущенно отнекивался Ричард.
– Не правда, мисс, он скромничает! Я всегда мечтал быть художником, поэтому и устроился в музей. Хотелось быть поближе к искусству. Но так или иначе, а Ричард чуть не каждый день приходит сюда писать маслом. Увидев его работы, я сказал себе, что обязательно стану таким, как он. Поэтому и попросил быть моим наставником и ни на секунду не пожалел об этом. Вы видели его картины?
– Видела, – улыбнулась Алетт. – И вы правы. Когда-нибудь о Ричарде узнает весь мир. Когда Брайан отошел, Алетт шепнула:
– Какое великодушие, Ричард! Не ожидала!
– Так уж воспитан, – пожал плечами Ричард, не сводя взгляда с Алетт. – Мне нравится помогать людям.
Прощаясь с девушкой у входа в музей, он нерешительно заметил:
– Моего товарища по квартире сегодня пригласили на вечеринку. Почему бы тебе не посмотреть, как я живу? Увидишь мои новые картины.
Алетт стиснула его руку и покачала головой.
– Слишком рано, Ричард. Не сегодня.
– Как скажешь. Тогда до следующего уик-энда?
– Согласна.
Он и понятия не имеет, как она ждет этого свидания. Ричард проводил Алетт до стоянки, где была припаркована ее машина, помахал на прощание, и девушка уехала.
Вечером, ложась в постель, Алетт в который раз подумала: “Это настоящее чудо! Ричард освободил меня!'
Она заснула, перебирая в памяти каждое сказанное им слово.
В два часа ночи Гэри, деливший с Ричардом квартиру, вернулся домой из гостей. Праздновали день рождения его приятельницы, поэтому Гэри слегка пошатывался. В доме было темно. Гэри включил свет в гостиной:
– Ричард?!
Подвыпивший парень, удивленно пожав плечами, шагнул к спальне. Дверь была чуть приоткрыта. Он взялся за ручку, снова щелкнул выключателем и, захлебнувшись, обессиленно сполз на пол.
– Успокойся, сынок, теперь уже ничего не поделаешь, – посоветовал детектив Уиттер, сочувственно разглядывая дрожащую, съежившуюся в кресле фигуру. – Давай повторим все сначала и не будем торопиться. Припомни, может, у него были враги? Возможно, кто-то был настолько зол на него, что не задумался сотворить подобное?
Гэри с трудом сглотнул слюну.
– Нет. Никаких врагов. Все…, все любили Ричарда.
– Очевидно, ты ошибаешься. Кто-то явно питал к нему неприязнь. Правда, это слишком слабо сказано! Сколько времени вы с Ричардом жили вместе?
– Два года.
– И были при этом любовниками?
– Какой вздор! – негодующе воскликнул Гэри. – Тот, кто это утверждает, – наглый лжец! Мы просто дружили. И решили снять одну квартиру на двоих исключительно из экономии. Видите ли, у нас не слишком много денег.
Детектив Уиттер оглядел крохотную комнатушку, гордо именуемую гостиной, и понимающе кивнул:
– По всей видимости, это не грабеж со взломом. Здесь нечего красть. У вашего друга была девушка? Он встречался с кем-нибудь?
– Нет…, то есть да. Несколько месяцев назад Ричард познакомился с одной малышкой… И мне кажется, сильно ею увлекся.
– Знаете ее имя?
– Да. Алетт. Алетт Питере. Красивая брюнетка. По-моему, работает и живет в Купертино.
Детективы Уиттер и Рейнолдс ошеломленно переглянулись.
– Иисусе! – охнул Рейнолдс.
Уиттер безнадежно покачал головой и, схватившись за трубку, набрал номер полицейского участка Купертино.
– Шериф Даулинг? Детектив Уиттер, полиция Сан-Франциско. Мне кажется, вам будет небезынтересно меня послушать. Дело в том, что у нас совершено убийство с теми же отягчающими обстоятельствами, что и в вашем городке. Картина абсолютно одинакова: множественные ножевые ранения и оскопленный мертвец.
– Господи Боже!
– Я успел связаться с ФБР. В их компьютерной картотеке имеются сведения о еще трех преступлениях подобного рода. О Тиббле вы уже знаете, а самое первое было совершено в Бедфорде, штат Пенсильвания, лет десять тому назад. Третья жертва жила в Квебеке.
– Странно. Это не имеет никакого смысла. Вроде бы убийства совершенно бессмысленные. Пенсильвания… Купертино… Квебек… Сан-Франциско… Существует ли какая-то связь?
– Именно это мы пытаемся обнаружить. В Квебеке при въезде в отель или для того, чтобы снять квартиру, требуются паспорта. Сейчас ФБР проверяет, не мог ли находиться один и тот же человек в Квебеке и в других городах приблизительно в то самое время, когда были совершены остальные убийства.
Едва репортеры пронюхали, что происходит, разразился настоящий скандал. С газетных страниц кричали жирные заголовки едва ли не на всех языках мира: английском, французском, испанском, немецком, итальянском…
СЕРИЙНЫЙ МАНЬЯК ВЫШЕЛ НА ОХОТУ…
ЧЕТЫРЕ ТРУПА! ЖЕРТВЫ БЕСЧЕЛОВЕЧНО ЗАРЕЗАНЫ И ОСКОПЛЕНЫ.
ТЕЛА УБИТЫХ БЕЗЖАЛОСТНО ИЗРЕЗАНЫ И КАСТРИРОВАНЫ.
МАНЬЯК-УБИЙЦА ИЩЕТ НОВУЮ ЖЕРТВУ.
С телеэкранов громко вещали самодовольные психологи, пытавшиеся анализировать мотивы преступника:
– Поскольку все погибшие – мужчины, убитые таким зверским образом, это доказывает, что преступление совершено на почве гомосексуальных разборок…
– …Если полиция обнаружит наличие знакомства или дружбы между погибшими, наверняка можно доказать, что это месть отвергнутой любовницы…
– …Можно с уверенностью утверждать, что это ничем не связанные, совершенные наугад преступления, совершенные человеком, мать которого была чересчур властной, не терпящей возражений женщиной…
В субботу утром детектив Уиттер позвонил из Сан-Франциско помощнику шерифа Блейку.
– Помощник, у меня для вас кое-какие новости.
– Говорите.
– Мне только что позвонили из ФБР. Выяснилось, что одна американка, жительница Купертино, была в Квебеке в ночь убийства Парана.
– Вот как? И кто же она?
– Некая Эшли Паттерсон.
Ровно в шесть вечера Сэм Блейк позвонил в дверь квартиры Эшли Паттерсон.
– Кто там? – настороженно окликнула она.
– Помощник шерифа Блейк. Мне нужно поговорить с вами, мисс Паттерсон.
