— Хочу стать летчиком-испытателем…
— В час добрый! — улыбнулся Хрипин.
— Понимаете ли, подготовился в Военно-инженерную академию, но меня не отпускают из части…
— Напишите мне рапорт, — ответил Хрипин.
Андрей тут же написал бумагу, и Хрипин сунул ее в карман.
А через некоторое время в часть пришел приказ откомандировать летчика Кочеткова для учебы в академию имени Жуковского.
Учась в академии, Кочетков стремился, где только можно, летать: тренировался в учебной эскадрилье, летал с учениками-спортсменами и передавал им свой опыт в Центральном аэроклубе. К защите диплома ему удалось полетать на нескольких новейших по тому времени боевых самолетах.
В комиссии, принимавшей государственный экзамен, был и Александр Иванович Филин, к тому времени уже начальник НИИ ВВС.
Само собой, Андрей не пропустил момента напомнить Филину о состоявшемся когда-то в Смоленске разговоре.
Филин о разговоре, очевидно, забыл, но не мог отнестись равнодушно к настойчивости и целеустремленности летчика:
— Так… Насколько я понимаю, вы не оставили своего желания стать летчиком-испытателем? — спросил Филин.
…- И я хочу проситься во вверенный вам институт, — продолжил за него Кочетков.
— Хорошо, — резюмировал Филин, — как ваше имя, отчество?
— Андрей Григорьевич…
Филин записал на полях газеты «Правда», которую держал в руке, и, еще раз взглянув на Кочеткова, сказал:
— Я доложу начальнику Военно-Воздушных Сил о вашем желании.
Тогда Андрей, осмелев, попросил еще за троих своих однокурсников, тоже мечтавших попасть в НИИ. Александр Иванович обещал похлопотать и за них.
Когда Андрей поправился окончательно, у него состоялся разговор с Лавочкиным.
Андрей понимал, что аварии выбили его из седла. Он допускал даже мысль: не будет ли фирме в тягость такой невезучий летчик?
Семен Алексеевич принял его тут же и, усадив против себя, с теплым вниманием разглядывал Кочеткова.
— Я к вам, Семен Алексеевич, поговорить о своей дальнейшей летной деятельности… Я понимаю, что неудачи…
Лавочкин перебил его:
— Мы ходатайствуем перед правительством, Андрей Григорьевич, о присвоении вам звания Героя Советского Союза. Что же касается летной работы, одно могу сказать: пока я жив, вы будете у нас на фирме летчиком-испытателем, шеф-пилотом… Даю вам слово.
Лавочкин оказался верен своему слову. В 1958 году Андрею было присвоено звание Героя Советского Союза. И он проработал на фирме Лавочкина до 1960 года.
Летчик-испытатель А. П. Богородский и вратарь Л. И. Яшин.
Мне осталось сказать очень немногое об этой истории.
Третий экземпляр 'анаконды'', пока Кочетков лечился, стал испытывать Аркадий Павлович Богородский.
В течение 1958–1959 годов Аркадий сделал на ней много успешных полетов. Но однажды при посадке у него на этом скоростном опытном самолете развалилось колесо. Все же Аркадию удалось удержать самолет от опрокидывания. «Анаконда» промчалась по посадочной, царапая оставшимся диском обода бетон и оставляя за собой снопы искр… Самолет тем не менее не загорелся и остался практически невредимым.
Попутно с испытаниями этого самолета происходили отработки всех систем авиационного и радиотехнического оборудования.
Все эти обширнейшие испытания закончились вполне успешно.
Исследования по созданию истребителя-перехватчика имели для авиапромышленности существенное значение.
Я хотел было на этом и закончить, но одно обстоятельство заставило меня вернуться к теме.
Год назад, весной, вернулся я из командировки, миновал проходную института и тут же заметил портрет в черной рамке… Люди молчаливо толпились возле некролога: АРКАДИЙ ПАВЛОВИЧ БОГОРОДСКИЙ…
В стороне, на перепутье двух тропинок, была вывешена свежая стенгазета, возле нее не было ни души. Я подошел медленно и, пребывая в своих мыслях, стал машинально просматривать броские заголовки. Глаза как-то сами наткнулись на скорбное слово: БОГОРОДСКОМУ…
Первую строчку стиха я перечитал дважды: настолько не мог сразу сосредоточиться… И потом перечитывал и перечитывал стихи и думал: 'Что в них особенного?.. Почему я никак не могу отойти от них?.. Пожалуй, искренность, неподдельный плач сердца…'
Мне от слез осеннего дождя
Прятаться сегодня неохота.
На посадку с креном заходя,
Ты упал на землю с самолетом.
Выбран путь геройский — не простой:
Посадить — пусть люди разгадают,
Почему над самой полосой
Сердце самолета замирает?
Родина теряет сыновей,
Сыновей с сердцами Прометея,
Потому и скорбь еще сильней.
Потому и боль еще острее.
Летчик с героической судьбой,
Пусть не удалась тебе посадка.
Жизнью всей и гибелью своей
Ты служил Отчизне без остатка.
В.В а с я н и н.
Жидкостные ракетные двигатели — сокращенно их называют ЖРД — привлекательны тем, что в работе независимы от окружающей среды. Общеизвестно теперь, что ЖРД работают и в межзвездном пространстве. Вместе с тем ЖРД страшно прожорливы и все еще сложны в эксплуатации. Последним и объясняется своеобразный пунктирный интерес авиаторов к жидкостным ракетным двигателям. Не раз мы «обжигались» на них и затем немалое время как бы дули себе на пальцы.
Очередная вспышка интереса к ЖРД в нашей авиации возникла в середине пятидесятых годов. В конструкторском бюро Артема Ивановича Микояна почти одновременно были созданы сразу два экспериментальных самолета. Оба стреловидные, сверхзвуковые, оснащенные, помимо основных турбореактивных двигателей, еще и ракетными, или ЖРД.
В основе первого самолета остался уже освоенный истребитель. Под фюзеляжем его укреплен был специальный контейнер, в котором размещались и сам ракетный двигатель, и два изолированных бака для горючего и окислителя — азотной кислоты.
