— Ясно, — сказал я сдерживаясь. — Разрешите мне замолчать?
Он не ответил и вновь отвернулся к окну. Через некоторое время, когда мы набрали высоту, вошла стюардесса, катя перед собой тележку с напитками.
— Что будете пить? — осведомилась она.
— У вас какое-нибудь приличное вино есть? — осведомился Храповицкий, критически оглядывая тележку.
— Бесплатно — только то, что здесь, — извиняющимся тоном ответила она. — А за деньги из спиртного есть «Асти-мартини» в праздничных коробках. Мы попозже будем предлагать пассажирам.
— Принесите, — скомандовал Храповицкий.
Оставив тележку, она исчезла в носовом отсеке и вскоре вновь появилась с большой нарядной коробкой в руках. Храповицкий посмотрел на коробку и брезгливо сморщился.
— Вот черт, — проворчал он. — Что за пойло! Ладно, беру.
И обращаясь ко мне, спросил:
— У тебя мелочь найдется?
Я молча рассчитался за бутылку, и стюардесса протянула ее Храповицкому.
— Не мне, — покачал он головой. — Отдайте ее девушке, что сидит сразу за нами.
— Что сказать? — спросила стюардесса, понимающе улыбаясь.
— Откуда я знаю, — пожал плечами Храповицкий. — Скажите, знак внимания. Или ничего не говорите. Извинитесь, что лучше не было. Даже неудобно порядочной женщине такую дрянь предлагать, — пробормотал он, откидываясь в кресле.
Стюардесса проследовала дальше, и, осторожно скосившись, я увидел, как она наклонилась к Диане и принялась что-то ей шептать. Из-за шума двигателя я не мог разобрать слов. Через минуту стюардесса вернулась к нам с той же бутылкой в руках.
— Они отказались, — промямлила она, переминаясь с ноги на ногу. — Вы уж извините, Владимир Леонидович.
— Кто это они? — спросил Храповицкий хмурясь.
— Девушка и ее молодой человек, — виновато объяснила стюардесса. — Я уж уговаривала их, уговаривала...
— Не надо уговаривать, — оборвал ее Храповицкий. — Оставьте себе.
— То есть как себе? — даже испугалась она.
— Себе возьмите. Подарите кому-нибудь, — раздельно выговаривая слова, раздраженно произнес Храповицкий.
И, не слушая ее благодарностей, закрыл глаза, показывая, что хочет спать. Однако ни выспаться, ни хотя бы притвориться ему не удалось. Не прошло и десяти минут, как начальник его охраны, который летел рядом с Лихачевым, подскочил к нам и легонько потормошил шефа. Лицо у него было испуганное.
— В чем дело? — недовольно спросил Храповицкий, открывая глаза.
— Владимир Леонидович, — сбивчиво зашептал начальник охраны, нависая над нами. От него так разило чесноком, что я зажмурился.
С наступлением осени все наши охранники в качестве профилактики начинали в промышленных количествах поглощать чеснок. Что делало абсолютно невозможным пребывание с ними в одном помещении.
— Тут, как бы сказать... такой казус один вышел. Я даже не знаю, как поступить. Вы только не ругайтесь, пожалуйста.
— Короче! — требовательно перебил Храповицкий.
— В общем, тот парень, что за вами сидит с девушкой, — заторопился начальник охраны. — Он нашим ребятам, ну, то есть охране, всю эту тележку прислал... Как быть?
— Какую тележку? — грозно уставился на него Храповицкий.
— Ну, с напитками. Водка там, коньяк, шампанское, орешки разные. Конфеты какие-то. То, что стюардессы в салонах продают. Он, в общем, купил и прислал. Сказал: в подарок. Знак внимания. Ребята не знают...
— Чего они не знают?! — рявкнул Храповицкий. — Как с мусором поступить? Вышвырнуть! Откупорьте бутылки и на него вылейте! Он что, свихнулся?!
— Да мы, собственно, хотели отказаться, — залепетал начальник охраны. — А девчонка эта, стюардесса, говорит, что уже заплачено. Вы не подумайте, Владимир Леонидович, нам не надо ничего. Если хотите, мы выльем. Просто, раз уже заплачено...
Я не ожидал от Владика столь дерзкой выходки. Да и подобное купечество было не в его натуре. Храповицкий тем более был застигнут врасплох. Он рванулся, чтобы вскочить, но забыл про ремень безопасности и только нелепо дернулся. Ругаясь и путаясь в застежке, он ухитрился освободиться, взметнулся над креслом и обернулся назад, в ярости вперившись в несчастного Владика. Я тоже оглянулся.
Под бешеным взглядом Храповицкого Владик сидел ни жив ни мертв, выпрямившись как струна и глядя на шефа неистовыми синими глазами. С отчаянием и решимостью обреченного. Он готов был погибнуть, но не сдаться. В отличие от Храповицкого, покрасневшего от злости, Владик был бледен.
Зато Диана улыбалась и явно наслаждалась всем происходящим. Она даже покачивала головой от удовольствия. Ее дерзкие, бесстыдные глаза сияли. С соседнего ряда за нами с любопытством наблюдал генерал.
— Да ты что о себе думаешь?! — начал было Храповицкий. — Ты кто такой?
Но я не дал ему договорить.
— Володя, разреши познакомить тебя с Владиком, — проговорил я поспешно. — Владик, Владимир Леонидович хотел лично поблагодарить тебя за подарок его охране.
Храповицкий издал рычащий звук и шумно втянул воздух открытым ртом.
— Здравствуйте, — пробормотал Владик непослушными губами. И протянул Храповицкому руку. Мне показалось, что его чуть знобило.
Храповицкий несколько секунд свирепо смотрел на его руку, затем пересилил себя, схватил легкую ладонь Владика и встряхнул ее с такой силой, что бедный Владик невольно ойкнул.
— Очень приятно, — прошипел Храповицкий. И снова рухнул в кресло.
4
Стеклянное высотное здание, в которой находилось управление «Газпрома», бросало вызов окружающим ее грязным улицам и облезлым фасадам домов как своими колоссальными размерами, так и ультрасовременным дизайном. Оно убедительно демонстрировало, что мощь и богатство самой крупной российской монополии никак не зависят от царящей в стране нищеты. Поднимаясь в лифте, я гадал, сколько тысяч человек обитают в этом здании, и сколько еще высоток в одной только Москве принадлежат «Газпрому», весомой частицей которого мы надеялись сегодня стать.
В приемную Вихрова мы прибыли к половине двенадцатого. Приемная, надо сказать, была огромной. За длинными полукруглыми столами сидели две немолодые, но очень ухоженные секретарши со следами былой красоты. Строгая табличка извещала о необходимости соблюдать тишину и выключать мобильные телефоны. В стороне стоял столике безалкогольными напитками и конфетами. Зато стульев было только два, и оба были заняты какими-то важными людьми, которые, положив на колени черные портфели, томились и таращились в потолок.
Еще несколько персон, вероятно, менее важных, маялись стоя, стараясь не производить лишних телодвижений. Среди этого чиновного почтительного ожидания довольно неуместно выглядел включенный телевизор, по которому пожилые секретарши Вихрова смотрели какой-то бразильский сериал, недовольно прерываясь, чтобы ответить на телефонные звонки.
Подойдя к одной из секретарш, мы назвались.
— Прием только начался, — проговорила она негромко, не отрывая глаз от экрана, где приторный, как
