забрались дамы, а охрана разместилась в автобусе.
В «Национале» у нас были забронированы четыре номера на одном этаже: три просторных люкса, или, как тогда уже начинали говорить на европейский лад, «свита», для Храповицкого, меня и губернатора со Светой. И один попроще, на случай, если кто-то из девушек останется бесхозной.
Охрана обычно селилась в тех же отелях, что и мы, но не на ВИП-этажах, по двое в номере.
На сборы дамам дали полчаса. И еще минут на сорок они, естественно, задержались. Когда они спустились в бар, где ждали их мы с Храповицким, то все четыре были одеты практически одинаково: черные платья, черные колготки, черные туфли. Храповицкий оглядел их с удовлетворением. Видимо, их внешность и униформа отвечали его представлениям о том, как должен выглядеть эскорт делового человека.
— Ну что, зондер-команда, поехали! — произнес он, поднимаясь.
Но тут вышла заминка. Света попросила нас отойти с ней на минутку в сторону. Вид у нее был одновременно испуганный и вызывающий.
— Вы знаете, ребята, я не готова! — вдруг объявила она дрожащими губами, избегая смотреть на нас. — Как-то все слишком быстро происходит. Я же его совсем не знаю. Я думала, все будет помедленней, постепенно. А тут только я этот номер увидела, как-то все сразу стало ясно… Ну, в общем, я не знаю… Может, я лучше не поеду?
— Как, то есть не поедешь? — Кустистые брови Храповицкого угрожающе взлетели вверх.
— Ну, останусь в номере, — неуверенно предложила она. — Скажите, что я заболела. Что-нибудь в этом роде. Говорю тебе, я боюсь! — сорвалась она. — Неужели не понятно?
— Ты вообще соображаешь, о чем ты говоришь! — прошипел Храповицкий. Он старался сдерживаться, но по особой четкости выговора я понимал, что он в бешенстве. — Ты помнишь, кто тебя пригласил?! Что ты строишь из себя? Раньше ты о чем думала?
— Не кричи на меня! — Она повысила голос и вскинула подбородок. Ее светлые глаза потемнели, а капризный рот сжался в решительную линию. — Я тебе не проститутка. Я не обязана спать с тем, в кого ты ткнешь пальцем. Будь он хоть губернатор, хоть президент, ясно?
Храповицкий не привык, чтобы так с ним разговаривали. В глазах его заплясали опасные огоньки. Пора было вмешиваться.
— Стоп, — сказал я, обращаясь к ней. — А кто, собственно, сказал, что ты обязана с ним спать? Это что-то новое.
— А что еще мне с ним делать? — раздраженно отозвалась она. — Телевизор смотреть? Не надо считать меня дурочкой!
— Вот что меня пугает в современных женщинах, — вздохнул я, поворачиваясь к Храповицкому. — Сразу тащат в постель. Хоть бы здоровались сначала.
— Это я тащу в постель?! — задохнулась она от возмущения. — Ты что, издеваешься?
— Значит, я чего-то не понял, — кротко ответил я. — Извини, не хотел обидеть. С моей точки зрения, ситуация выглядит так. Серьезный уважаемый человек пригласил тебя в ресторан. Не желая твоей смерти от отравления, он не стал этого делать в нашем городе. Чтобы тебе было удобно, он заказал для тебя приличный номер в приличной гостинице. Он не знал, что ты питаешься в Макдоналдсе и ночуешь на вокзале.
— Я никогда не ночевала на вокзале! — почти выкрикнула она. Теперь она вся пылала от обиды. — И не ем в Макдоналдсе. У меня, между прочим, диета.
Я предпочел пропустить эти объяснения мимо ушей.
— Любой воспитанный человек спокойно принял бы это приглашение, — продолжал я. — А может быть, даже и поблагодарил. Поскольку воспитанного человека, заметь, я говорю воспитанного, а не такого, который публично кричит на нас не понятно за что, подобное приглашение ни к чему не обязывает. Неужели ты считаешь, что единственной целью жизни губернатора является с тобой переспать? Что, у него нет других планов?
— А какие у него планы? — спросила она неуверенно. Ее миловидное лицо в эту минуту стало детским.
— Можно я не буду рассказывать тебе о планах губернатора, — ответил я с важностью. — Но уверяю, ты напрасно думаешь, что он рыскает по столице нашей Родины, обуреваемый острым сексуальным голодом, и задирает юбки первым встречным женщинам.
— Я не первая встречная, — ответила она обиженно.
— Мы так и думали, — с готовностью отозвался я. — Просто произошло недоразумение.
Короче, в ресторан мы прибыли хотя и с опозданием, но зато в полном составе.
— Ну ты и змей! — восхищенно прошептал мне Храповицкий в машине. — Выходит, правильно я тебе своих женщин не доверяю.
— Выходит, правильно, — согласился я.
Губернатор Егор Лисецкий уже ждал нас за столиком. В синем костюме с ярким галстуком, гладко выбритый, благоухающий одеколоном, он выглядел моложавым, бодрым и искрился нетерпением. Если он и был раздражен нашей задержкой, то не стал этого показывать.
— Я уже начал волноваться, — весело приветствовал он нас. — Думал, отложили рейс.
— Что закажете на аперитив? — наклоняясь, спросил подскочивший официант.
— Может, мартини? — Света по-детски неуверенно посмотрела на губернатора.
— Фу, мартини! — скривил он свое холеное красивое лицо. — Это вульгарно. У вас есть мадера? Принесите лучшей мадеры.
— А вы можете заказать шампанского, — предложил я Юле и Жанне.
— Мы лучше тоже мадеры, — ответили они почти хором, видимо, опасаясь, что я их обману и все настоящее достанется другим. — А потом шампанского.
— А я вообще не пью, — смущенно сказала Храповицкому потусторонняя Лена и поправила юбку. — Что же мне делать?
Тронутый ее доверием к себе, Храповицкий глянул орлом.
— Иногда даже я пью, — снисходительно заметил он.
— Очень редко, — вставил я, вспоминая, как вытаскивал его последний раз из этого ресторана. Он бросил на меня зверский взгляд и вновь повернулся к Лене.
— Только дай слово, что, когда напьешься, не будешь ко мне приставать.
— Не дам, — вдруг ответила она с дерзостью загулявшей отличницы. От неожиданности Храповицкий на секунду растерялся, но тут же пришел в себя и расправил плечи.
Светлое будущее любителя долгих и сложных интриг больше не вызывало моего беспокойства, и я переключил свое внимание на губернатора. Он помогал Светлане разобраться с меню.
— Фуагра — это утиная печень, — объяснял он покровительственно, зачем-то причмокивая губами. — Ее лучше есть с ежевичным соусом. Я всегда так делаю в Париже. Кстати, ты была в Париже?
— Нет, — ответила она. В ее ясных светлых глазах читалось, что дальше Нижне-Уральска она не ездила. — Я и в Москве-то второй раз в жизни.
— Ну, еще съездим, — проронил он небрежно, как бы походя. — В России приходится есть фуагру с малиновым соусом.
— Надеюсь, вы не очень страдаете? — не удержался я. Он покосился на меня, удивленный моей наглостью, но не нашелся что ответить.
— У нас действительно мало хороших ресторанов, — вмешался Храповицкий, пнув меня под столом так, что я чуть не подпрыгнул. — Повара-то все остались с советских времен.
Прибытие столь мощного подкрепления губернатора сразу успокоило.
— В России, к сожалению, слишком много сохранилось с советских времен, — бросил он и опять вернулся к меню. — А на горячее мы выберем… — Он и запнулся, то ли раздумывая, то ли не зная, как читаются блюда.
— Может быть, я смогу помочь? — ласково прожурчал подошедший метрдотель.
В этом ресторане, в то время одном из самых модных в Москве, нас с Храповицким хорошо знали. Мы бывали здесь раза два в месяц, обычно в больших компаниях, и когда оставляли за вечер меньше десяти
