подвиги! Ада полезла в архивы и нашла тот же архетип четырехвалентного углерода в других развлекательных произведениях. Вот трое британских джентльменов вместе с домашним роботом-пылесосом путешествуют в лодке. А вот американская девочка, унесенная из дома ураганом, ищет волшебника в компании биорга, неорга и голографического облика-страшилы. А как ты сама сдавала экзамен вместе с Барсом и Маки? Даже если это знакомство подстроила няня, компания получилась что надо. Но кажется, вам и впрямь не хватало четвертого…
На этот раз окрик отца был адресован дочери: задумалась и отстала. Прыгая через три ступеньки, Ада догнала мужчин и услышала, что говорят о ней. Отец, видимо, спросил, как они познакомились, и Омар, тяжело пыхтя, описывал ее визит в чайхану. Ада пошутила, что теперь вопрос оплаты обеда не имеет значения, ведь финансовая система, наверное, рухнула. Но отец сурово прервал ее: дело не в финансах, а в том, как давно они знают друг друга. Это важно. Потому что неведомый захватчик играет и на этом.
Сначала люди полагали, что свихнулась сама Ткань – и ввели полный запрет на контакты с искинами. Но некоторые узлы Ткани тоже боролись с оккупантом. Иногда это были системы безопасности крупных корпораций, иногда – их полная противоположность: самопальные, зачастую криминальные представители машинного интеллекта с нестандартными интерфейсами. Эти союзники людей выдвигали свою версию происхождения захватчика: дикий искин, преодолевший запреты на самоэволюцию.
Но и эта версия вызывала много вопросов. Хотя был период, когда казалось, что слабости противника вычислены и победа не за горами. Даже разрушение Ткани пошло на пользу: замешательство охранных искинов помогло освободиться группе хакеров, проходивших курс нейрокоррекции в островной тюрьме Науру. Бывшие кибер-террористы трезво оценили ситуацию – и бросили весь свой арсенал против нового общего врага. Именно они выяснили, что у противника неважно со зрением, точнее, с обработкой визуальной информации. Зомби часто вели себя как очень близорукие люди, идущие в атаку «по приборам»; но вскрытия показали, что это не связано с повреждениями, которые наносил их мозгу паразит-захватчик. Получалось, что сам «хозяин» не очень доверяет глазам зомби, полагаясь на другие каналы сбора данных, видимо, более привычные для него – включая термические датчики и коллективное радиочутье своих агентов.
Столь же неуверенно, со сбоями, применял враг захваченные им электронные системы теленаблюдения. Зато люди с успехом использовали найденную уязвимость – лазерная атака по камерам на метеоспутниках позволила хакерам отвоевать доступ к австралийскому сегменту глобальной системы климат-контроля. Переведя ее в боевой режим, они экранировали океанские города между Науру и Сиднеем-5. Оттуда и началось объединение выживших, синхронизация глушилок, разработка альтернативных систем связи…
Но противник быстро менял частоты, коды и центры управления. Хуже того, зараза стала появляться снова даже в экранированных зонах после глубокой зачистки, что представлялось невероятным для дикого искина. И словно в насмешку, враг просто сжигал многие захваченные дата-центры, которые для искина- бунтаря считались бы ценной добычей.
А потом начались совсем непонятные вещи: имитационные игры. Как та, в которую попали Ада и Омар. Ведь враг мог «обработать» их сразу после пробуждения, как это сделали с Вэри. И зачем было держать всех пассажиров в гипобиозе почти год? Кому понадобилось изображать этот спектакль, будто корабль долетел до Европы?
– Больше похоже на развлечения психопата, чем на дикий искин, – резюмировал отец.
«Или они тоже изучают пленных», – подумала Ада.
На крыше их снова встретил ветер, но не тот сухой и лениво-порывистый, что обитал на площади; здешний его родственник дул ровно и прохладно, в нем слышалось дыхание большой воды. С удовольствием подставив лицо бризу, Ада увидела, как вдали за зданиями космопорта синеет сквозь сумерки лоскут океана, словно небо другого сорта, спрятанное до времени под прилавок.
Омар попросился передохнуть: на лестнице он умудрился съесть и выпить всё, что взял с собой, и теперь, помимо усталости от подъема, на него напала жуткая икота.
– Ладно, привал пять минут. – Отец Ады посмотрел на небо. – Только не шуметь.
Он вынул черную коробочку рации и, отойдя в сторону, стал переговариваться с невидимыми соратниками. Омар лег на теплый пористый пластик крыши, когда-то служивший водно-солнечной батареей. Ада села на колени, выложив перед собой круглую пробковую подставку из кафе.
Сначала ей сильно-сильно захотелось плакать. Перед глазами снова встала картинка, которую отогнали перебежки по космопорту и разговоры с отцом. Но здесь, в тишине под холодным небом, отложенные чувства навалились с утроенной силой. Тоннель с тупиком, выстрел, тело на полу. Твой главный авторитет, няня и учитель, тренер и друг. Начиная с пятилетнего возраста, ты виделась с ней чаще, чем с родителями… но выстрелила без раздумий. Нет, это была уже не Вэри. Но, может, друзья отца могли бы починить?
Ада глубоко вдохнула и задержала выдох, сосредоточив взгляд в центре пробкового круга. Но и здесь кольнуло воспоминание: даже этим формулам самонастройки научила няня… Вэри-Вэри, ну как же это, куда смотрели твои ореховые глаза? Ты всегда, всегда предвидела, где пойдет разрыв по слабому шву… Что сказала бы ты сейчас?
«Хорош пороть, пора штопать». Точно.
Фальшивая Вэри доставала вопросами про отца. Но у настоящей было другое, более важное дело, ради которого они летели на Европу. Теперь уже не узнать, какую тайну скрывала наставница. Астероид-кентавр, неожиданно сменивший курс? Нет, это только намек, упражнение для ученицы. Фрагмент головоломки. Другие фрагменты, видимо, ждали на Европе. Или ты просто не заметила?
Чем еще отличалась взломанная Вэри от настоящей? Не видела знаков. Выбросила бусы с дневником той блондинки с Европы. Запретила подходить к Омару, хотя до взлета с интересом слушала его болтовню про умные континенты. Что еще?
Узор пробкового круга приятно расслаблял глаза хаотичной смесью светлых и темных пятнышек. Но когда взгляд долго скользит между ними, начинаешь различать контуры. И кажется, они тоже движутся, движутся, как те призрачные фигуры из снежных вихрей на темном небе Непала…
– Эй, молодежь, не спать! – Голос отца вывел ее из транса. – Вставайте, пора идти.
– Погоди, пап. Скажи, почему ледяные черви с Европы такие дорогие?
– Потому что жлобы с жиру бесятся.
– Неинформативно.
– Ты права, извини. Кажется, это называлось мемономика. Черви-то примитивные, вроде наших кольчатых. Но тот факт, что их доставляют с другой планеты, сделал их в рекламе «самым редким деликатесом». Раньше те, кому некуда тратить деньги, лакомились мозгами обезьян. А тут они стали выпендриваться, заказывая доставку червей со спутника Юпитера.
– Я слышала от одной пассажирки нашего корабля, что их везут живыми, но в каких-то особых условиях.
– Да, во льду. Без него они дохнут. Хотя не исключено, что тоже имиджевый трюк. Вроде как «доставка в самом естественном виде». Собственно лед и занимает основной объем в транспорте: ради десятка этих аскарид вырубают цельную глыбу вместе с ними.
– Чистый лед? Водяной?
– Ну как чистый… На Европе атмосферы почти нет, так что сверху много чего сыплется. Попадаются микроскопические вкрапления забавной формы, разные там «звезды», «спирали», «нити». С этими картинками во льду одно время очень носились, как с каналами Марса. Потом взяли тысячу проб и успокоились. Крупные «реки» и «ручьи» – это соли, там, где вода океана поднималась по разломам льда. А в микротрещинах наверху, очевидно, наносной мусор из космоса. Соединения серы с Ио, металлическая пыль с астероидов…
– В прошлом веке людям ставили металлические пломбы в зубы. Некоторые после этого слышали радио.
– Ты хочешь сказать, что лед… антенна? А сама Европа с ее шизовым электромагнитным полем… Хм.
Ада заметила, как сменилось выражение его лица. Вначале он удивленно и даже как-то весело поднял брови. Потом взгляд сделался суровым.
– А ведь мы почти нашли это сами. Собрали хронологию первых сбоев, пытались вычислить, откуда
