— Не волнуйтесь так, мистер Грант. Понимаю, вы переволновались, но, в конце-то концов, преступник пойман, мисс Джонс в полной безопасности, так что мы сейчас…
— Инспектор! Вы ничего не понимаете! Ее нужно найти!
Местный констебль, молодой Симпсон, о беспокойством прислушивавшийся к этому разговору, неожиданно вмешался:
— Я видел, как мисс Джонс садилась в машину мистера Мейза.
Рон охнул и схватился за сердце. Дик Мортон помрачнел и переглянулся с Фергюсом МакДермотом. Потом все трое куда-то двинулись, причем весьма решительно. Молодой констебль увязался с ними. Инспектор Болд ощущал себя… как-то странно. Вроде бы он здесь есть — но его как бы и нет. Самое главное, он ничего не понимал. А вот все остальные, похоже, были в курсе.
Миссис Каннаган смотрела на незваных гостей, как на врагов. Глаза достойной женщины были заплаканы. Она всхлипнула и вдруг выпалила:
— Простите вы меня, Ронни… То есть доктор Грант! Я все эти годы так относилась к вам, подозревала вас в самом страшном, а на самом деле… Господи, что мне теперь делать!
Рональд осторожно взял женщину за руку.
— Что случилось, миссис Каннаган? Вы не расскажете нам…
— Случилось то, что я потеряла мою девочку навсегда! Вот ее записка.
Рональд молча смотрел на неровные, прыгающие буквы. Как ни странно, судя по всему, перед лицом опасности Шерри обрела силу духа. Записка была написана четким, ясным языком.
«Я вспомнила все. Пять лет назад меня похитил и держал взаперти Джон Мейз, дядя Белинды. Он насиловал меня и ставил на мне медицинские опыты. Я пишу это письмо в здравом уме и твердой памяти, чтобы в случае моей гибели это письмо могло стать свидетельством в суде против Джона Мейза, бесчеловечного изверга и маньяка-психопата. Мама, прости меня. Я должна разоблачить этого негодяя, чтобы больше не подвергать опасности мою подругу Саманту Джонс и всех жителей нашего Бен Блейра, храни его Господь. Я больше не буду бояться. Шерилин Перси Аманда Каннаган».
Рональд отдал листок бумаги миссис Каннаган и севшим голосом произнес:
— Храбрая малышка! Миссис Каннаган, куда она пошла?
— Я не знаю, Рональд, не знаю. Она сказала, что должна пройти весь путь, от начала до конца. И ушла. Я не смогла удержать ее. Это было вечером. Она прилегла поспать после обеда, а в шесть уже ушла из дома. Я ничего не заподозрила, а полчаса назад нашла эту записку у нее на подушке. У меня больше нет сил бороться, Рональд. Если мое дитя мертво, мне тоже лучше…
— Миссис Каннаган! Повторите, что сказала Шерри перед уходом! Это очень важно.
— Что должна пройти весь путь… От начала до конца.
Рональд повернулся и кинулся к машине. Дик и Фергюс последовали за ним.
Холод и сырость. Запах склепа. Запах сырой земли. Смерти. Тления.
Ничего. Это не страшно.
Человек сидит и раскачивается из стороны в сторону. Он боится остановиться, потому что тогда в темной, низкой комнате наступит полная тишина.
Человек боится тишины. В тишине приходят воспоминания. Самые страшные. Самые мерзкие. Самые сладостные.
Тем страшнее разочарование.
Саманта разлепила веки с громадным трудом. Голова гудела и пыталась уплыть куда-то в сторону. Девушка заставила себя собраться с мыслями.
До нее донесся шепот. Нет, просто очень тихий голос.
— Сэмми… Вот и ты здесь. Мы умираем, Сэмми.
— Шер! Что происходит? Я тебя почти не вижу, в глазах темно…
— Не надо. Не смотри. Умирать лучше, когда не боишься. Я больше не боюсь.
Саманта наконец смогла разглядеть Шерри — и волосы зашевелились у нее на голове.
Шерри, абсолютно обнаженная, была распята на операционном столе. Ее запястья и щиколотки были крепко привязаны к поручням, талию тоже перехватывал широкий ремень. Голова Шерри была опутана какими-то проводками, но страшнее всего было то, что в вены на руках девушки были введены толстые иглы.
Кровь из них медленно, но постоянно капала вниз, на пол. Шерри медленно умирала от потери крови.
Саманта дернулась — и обнаружила, что тоже привязана. Холодея от страшной догадки, она опустила глаза… Так и есть.
Саманта Джонс была распята на таком же столе, и из ее вен точно так же уходила по капле жизнь.
— Шер! Что происходит?!
Голос Шерри звучал на удивление спокойно.
— После того ночного нападения я была не в себе, ты помнишь. Меня накачали успокоительными, так что я все время спала. Мне снились сны. Они мне снятся уже пять лет. Все одни и те же. Но сегодня кое-что прибавилось. Помнишь, как я его испугалась? Когда он приехал нас спасать? Я все никак не могла понять, что же в нем было страшного… Запах. Это одеколон. Сегодня я спала — и мне приснился этот запах. И я вспомнила. Картинка сложилась.
Саманта вздрогнула и вспомнила слова Рональда.
«Все части на месте — а картинка не складывается».
— Шерри, ты говоришь о Джоне Мейзе?
— Да, Саманта. Она говорит обо мне.
Тихий, очень приятный голос. Невысокий худощавый человек стоит в дверях, чуть сутулится.
Саманта напряглась, рванулась из пут. Джон Мейз слабо усмехнулся.
— Ты всегда была упрямой и своевольной девочкой. Но я не хотел твоей смерти, видит Бог, не хотел. Во всяком случае, твоей ПЕРВОЙ смерти.
Саманта замерла. Набат в голове гудел все громче. Сердце билось где-то в горле.
— О чем вы говорите…
Джон Мейз прошел к письменному столу, сел за него и начал методично рвать какие-то бумаги. Обрывки он бросал в маленький камин, однако запаха дыма Саманта не чувствовала. Видимо, тяга была хорошей…
— Доктор Лиланд был гением, что бы о нем сейчас ни говорили. Он добился бы успеха, я в этом не сомневаюсь. Я преклонялся перед ним. Он снисходил до меня. Я отдал ему Замок-на-Холме, я оборудовал для него там лабораторию, потом построил эту, секретную… Я оплачивал все счета, потакал всем капризам. А капризов было много. Это его общество… Снобы и идиоты. Врачи, давно позабывшие о науке. Один Лиланд… Тогда я решил, что сам найду ген. Я многому научился за годы, проведенные рядом с Лиландом. К тому же я знал Бен Блейр и его обитателей, а Лиланду приходилось действовать вслепую.
Первый раз я не хотел убивать. Она была симпатичной и безобидной. Можно было просто напоить ее, так обычно делал Лиланд. Меня подвели руки. Я исколол ей все вены, но кровь не шла. Тогда на меня что- то нашло… Когда я очнулся, она была уже мертва. Я забрал кровь и ушел. Честно говоря, даже не думал тогда об алиби.
Шли месяцы, но меня так и не нашли. И не заподозрили. Потом были остальные три… Насчет них я уже не сомневался. Лиланд очень нервничал, потому что убийства начали связывать с деятельностью общества, а я в душе посмеивался над ним. Доказательств-то не было. Потом прошло еще пятнадцать лет. Лиланд продолжал искать ген, я тоже. Каждый занимался своими исследованиями. Я объездил всю Англию в поисках уроженок Бен Блейра. Работал в архивах, библиотеках, городских управах. За пятнадцать лет я взял более двух десятков проб…
Саманта чувствовала, как холодный пот ползет у нее по вискам и груди. Бездушное чудовище рассказывало о своих злодеяниях так спокойно, словно речь шла не о двух десятках убийств по всей стране,
