– Да, – продолжал Коньский, – и, как я слышал, Тахи ходит по Загребу и похваляется, что бан был с ним очень ласков, что суд будет справедливым и что оп будет строго защищать право каждого.
– Драшкович, значит, всем угождает. Ibis, redibis,[66] лиса лису перехитрила. Ну, будем следовать его совету, потому что он нам на руку. Пойдемте сообщим эти новости госпоже Уршуле и обо всем договоримся. Скажите, чтобы она держала себя умно.
– Уршула, наверно, уже все знает, – сказал Коньский, – моя жена прошла прямо к ней.
Госпожа Уршула гуляла в саду замка, оживленно беседуя с госпожой Коньской.
– План епископа очень умен, – сказала Коньская, – но требует большой осторожности. Я и мужу не сказала об этом ни слова, потому что он приятель Амброза; Амброз же во что бы то ни стало хочет сосватать Софию за Милича; о молодом сливаре радеет и Марта, наша молчаливая Марта. Поэтому надо действовать не напрямик, а окольными путями, чтоб не обидеть Амброза.
– Нет, нет, мне это все не по душе, – сказала Уршула, качая головой. – Я сама против этого брака со слива-ром, но не ценой примирения со своим заклятым врагом – никогда!
– Не думайте, мама, о мести, – сказала Коньская холодно, – а рассудите спокойно о своей выгоде.
Уршула задумалась.
– Конечно, – сказала она, – выгода велика.
– Так не откладывайте. Марта мне рассказала целую историю о Могаиче, который томится в турецком плену. Поймайте влюбленного Милича на эту удочку рыцарского благородства. Таким образом мы от него и отделаемся.
– Милич здесь, – сказала Уршула, – он был по делу у Амброза, а сейчас он у Марты.
– Вот удача, – и Анка схватила мать за руку, – нападем сейчас же и скорей обделаем это дело, чтобы Амброз не успел стать нам поперек дороги.
– Ну, пусть будет по-твоему, – сказала Уршула решительно, – Хенинги ведь вельможи.
Пока господин Коньский рассказывал Амброзу эти важные загребские новости, на другом конце замка, в комнате Марты, развлекалось небольшое общество. Молодая жена Степко наматывала у стола пряжу, София прилежно шила, а господин Томо Милич стоял у окна, устремив свой взгляд на девушку, которая, казалось, с каждым днем расцветала и становилась прекрасней.
– Господин Томо, – сказала Марта, улыбаясь и распутывая нитки, – жаль, что теперь не ночь.
– Почему, благородная госпожа? – спросил молодой человек.
– Потому что вы бы не замедлили залюбоваться звездами.
– Ах, что и говорить!
– В особенности, когда вы видите Софию, не так ли? – И она посмотрела на молодого человека проницательным взглядом.
София покраснела, а Милич ответил:
– Это верно, когда я на нее гляжу, у меня отнимается язык. Не правда ли? – обратился он к девушке.
– К сожалению, – ответила она, задорно поднявши голову, – я, должно быть, похожа на пугало, раз господин Милич меня так боится. Я болтаю, болтаю о солнце, о луне, а он как воды в рот набрал, смотрит в землю, словно ищет чего-то.
– Не сердись на него, сестра; ищет-то он только тебя и не видит никого, кроме тебя. Таковы уж мужчины; таковы все храбрецы. Но успокойтесь, дети, – продолжала Марта, – я поверенная вашей любви, потерпите, и я устрою все к лучшему.
– Ах, благодарю вас тысячу раз, – воскликнул Милич, – но вы понимаете, благородная госпожа, как мучительно ждать.
– Терпение – путь к спасению, молодой человек, – сказала нравоучительно Марта. – Любовь подобна ореху: снаружи горькая скорлупа, а внутри сладкое ядро. Когда я узнала, что вы и Софика втихомолку плетете любовную сеть, я было рассердилась; благодарите бога, что господин Амброз был на вашей стороне. Потому и я стала на вашу сторону, когда убедилась, что рыцарь сошел с ума, а девушка потеряла рассудок. Тут, значит, нет другого выхода, как честным пирком да за свадебку! Но моя мать не так податлива. Сперва она мне просто сказала: «Нет!» Когда же, после суседской битвы, я ей снова напомнила, она ничего не ответила, а потом сказала: «Э! Увидим!» Так что помаленьку! Капля за каплей долбит и камень. Мать смягчится, потому что она несчастна!
София, плача и смеясь в одно и то же время, бросилась на шею сестре и воскликнула:
– Сестра! Золото мое! Брани меня сколько хочешь. Все будет напрасно. Хотела выкинуть этого человека из сердца, но он оказался сильнее и не дается.
– Выкинуть? – спросил Милич с нежным укором.
Девушка подняла голову, засмеялась, показав ряд белых зубов, посмотрела на молодого человека глазами, полными слез, протянула ему руку и сказала нежным голосом:
– Шучу! Шучу!
– Выкинуть! – всплеснула руками Марта. – Да она готова повесить три замка на сердце, чтоб вы только не убежали. Я подслушала, как она говорит во сне.
– Сестра! – И девушка легонько толкнула Марту, покраснев до ушей.
Молодой человек собирался прощаться, когда в комнату вошла госпожа Уршула с веселым лицом и с пей Анка.
– Анка, ты откуда? – сказала Марта, поднимаясь навстречу сестре.
