над раной своей рукой, продолжая нашептывать. Если бы Настя смотрела, то она увидела, что рана затягивается прямо на глазах. Еще погладив, какое то время ей по руке, Порфирий опустил ей рукав, – вот и все Настя, ты молодец. Она взглянула на руку, внимательно посмотрела, где же рана, кожа на руке была чистая, как и прежде. Она с удивлением посмотрела на Порфирия.
А теперь уезжайте, немедленно, – обратился он к Кондрату. Приедете завтра и можете не торопиться. Сказав это, он тут же отвернулся от них к столу, и над чашей начал вершить свои заклинания.
Кондрат с Настей уезжали и они не могли услышать, что далеко позади них над ночной тайгой разносились страшные завывания, которые заставляли все живое замереть на месте, исчезнуть отсюда немедленно, раствориться в темноте.
Порфирий сидел, опустив руки, он многое сделал за эту ночь, все что мог. Теперь предстояло идти на улицу во двор и посмотреть, что же получилось, справился ли он с этой сложной задачей. Он все никак не решался. Наконец он поднялся, накинул свой потрепанный тулупчик. Встал у порога, все ли он правильно сделал и решительно шагнул в дверь.
Кондрат с Настей подъезжали. Ехали молча, все, что можно было сказать и обдумать уже было сказано, времени для этого было у них предостаточно. Они въехали во двор, стояла мертвая тишина. Слезли с саней, постояли, огляделись. Посмотрели друг на друга молча и пошли в избу. Войдя туда, остановились у порога, с любопытством разглядывая незнакомца.
За столом сидели Порфирий и незнакомый мужчина необычного вида. Порфирий встал и подошел к ним.
– Здравствуй Кондрат, здравствуй Настя, – поздоровался он. Ну что вы встали, раздевайтесь, дома тепло, печьку я истопил, похозяйничал я здесь без вас. Проходите, проходите, не стойте как истуканы, – он подтолкнул их в спины.
Те не отрывая взгляда от незнакомца, прошли и молча сели.
– Ну познакомьтесь же наконец – это и есть тот самый хозяин леса, зовут его Родомир. А вас он хорошо знает, не так ли, – Порфирий посмотрел на Родомира. Тот закивал головой, не решаясь тоже, что-нибудь произнести.
Кондрат и Настя все еще неотрывно смотрели на него, а посмотреть было на что. Выглядел он на самом деле необычно. Его длинные волнистые волосы, пышной шевелюрой спускались ниже плеч. Понять его возраст было нельзя, так как лицо закрывала борода, по видимому недавно укороченная наспех ножницами. Его светлые глаза, чуть прищуренные, бесперестанно смотрели на Настю. По его взгляду можно было понять, что этот человек никогда не испытывал и не знал о таких человеческих качествах, как, скромность, стыдливость, застенчивость. Его взгляд излучал уверенность, силу, мужество и в то же время там можно было заметить доброту, нежность, страдание. А может даже и не страдание а нечто более серьёзное, как горе и беду, которые он стойко переносил все эти долгие годы. На нем была одета одёжка явно не по его комплекции. Это по видимому Порфирий, что нашел в избе, то ему и дал. Телосложения он был крепкого, плотного. Его мощная грудь и широкие плечи, просто готовы были разодрать эту одежду на куски, если бы он резко пошевелился. Такие же крепкие руки его спокойно лежали на столе. Можно себе представить, какие у него были кулаки. Такими кулаками можно вышибить и бревна из стены без особых хлопот. По видимому в те далекие, суровые времена, в которых он жил, и мог выжить только вот такой мужчина. Слабых и хилых там не могло и быть. Он сидел и смотрел на Настю, как завороженный, очарованный ею. Она видела этот взгляд, ей было не ловко от такого пристального внимания. Никогда еще так мужчины не смотрели на нее. Настя вся зарделась, руками, что то перебирая, ни находя себе места. Посмотрела на Порфирия. Тот сидел и улыбался. Он понимал смущение Насти.
– Не волнуйся Настя, – успокаивающе сказал Порфирий, – сейчас он вам все расскажет сам.
Родомир собрался с духом, с мыслями, вспоминая всю свою жизнь с малого возраста. Ему было не легко и не просто.
– Меня зовут Родомир, – начал он. Родился я в самом большом роду – роду Стоичей. Мой отец был самым сильным и значимым воеводой среди всех родов. В последствии он стал самым первым князем на Руси – этого пожелали все старейшины и воеводы родов, так что я был первым княжичем. Он вспоминал все, как бы переживая это все заново. Свое детство, отрочество, женитьбу. Свою жену Василису и последующую разлуку с ней.
Спустя столько пошедших веков, он хорошо помнил свой последний день, этот день, который навсегда врезался в его мозгу. На этом месте он замолчал, задумался…
– И куда же ты подался после этой ночи, – не выдержал молчания и спросил Кондрат.
– Я не мог далеко уйти от своего городища, – с тяжелым вздохом продолжил Родомир. Ведь я все равно чувствовал себя человеком, я не мог с этим смириться, хотя и в глубине своего сознания я понимал, что это навсегда, возврата нету. Но я загонял эту мысль обратно в глубь себя, не давал ей выходить наружу. Меня охватывали отчаяние, ненависть, гнев. Я ненавидел весь этот мир. Мне порой не хотелось жить, хотелось покончить с собой, но я не знал, как это лучше сделать. В такие дни я просто не контролировал себя и не дай то бог если, кто ни будь по попадался мне на пути. Я не знал жалости, ни пощады. И в итоге дошло до того, что слава о мне распространилась на большие расстояния. Люди боялись выходить из своего жилища, не выходили за территорию городищ. И сколько бы еще так продолжалось я не знаю, пока один случай не образумил меня. Я увидел сына, за столько месяцев, первый раз. Они гнали с ребятами лошадей на реку. Я его увидел… и на меня нашло, какое то прозрение. Я как будто вынырнул из какого то кошмарного сна. Что я делал, что я творил. Ведь это же мои люди, я их когда то защищал, а что же сейчас… Они же ни в чем не виноваты, что со мной случилось. И вот тогда на меня нашло смирение, я успокоился, я принял свое существо, таким какое оно есть. Мне нужно было исправлять свои ошибки. Мне можно было и в таком виде приносить людям помощь. И я в корне изменился. Того дьявола, который жил во мне, больше не было. Но нужно было много времени, что бы и люди поняли, что им больше ничего не угрожает. Все, что было в моих силах и в моих возможностях, я использовал только на безопасность жителей моего городища, моего рода. А возможностей то у меня, поверьте было предостаточно. Я ведь был частью той суровой природы. Я обладал хорошим слухом, зрением, обонянием. По шуму и суете птиц я знал, что происходит в том или другом месте леса. Ни какие чужие люди не могли появиться в моем лесу не замеченными. А уж тем более враги, с которыми я расправлялся безжалостно. Вам то уж об этом хорошо известно, – Родомир посмотрел внимательно на Кондрата, тот кивнул ему в ответ.
– Прошло не мало времени, – продолжал Родомир, – пока люди потихоньку успокоились и поняли, что того злого дьявола, который не давал им спокойно жить, больше не существует. А появился другой, такой же не известный, невидимый, но только их защитник. Многие меня звали – Хозяином леса, а кто то считал, что их защищает дух Родомира. Эх, если бы они знали, как близки были они к истине.
– Скажи, Родомир, а как же ты узнавал, что думают люди, – спросила Настя.
– Все очень просто, – усмехнулся он. Лес – это моя стихия, как вода для рыбы. В лесу я мог подойти к
