кругом и плыла на нем, сколько было сил, — до тех пор, пока не наткнулась на торчащую над поверхностью моря скалу. Каким чудом ей удалось вскарабкаться сюда по мокрому, скользкому, почти отвесному склону, оставалось только, догадываться.
Восторг Чарли по поводу обнаружения Тесс улетучился почти сразу же, как только он понял, в каком она состоянии. Ее кожа была почти синей. Зрачки не реагировали на свет. Здоровенная ссадина и огромная шишка на затылке свидетельствовали о тяжелой травме головы. Пульс у нее не прощупывался.
Значит, все-таки он опоздал.
Его сердце тревожно сжималось, когда он наблюдал, как спасатель распаковывает сумку с набором аппаратуры и инструментов для оказания неотложной помощи. Этот парень действовал сноровисто и умело, не теряя ни секунды на лишние вопросы и разговоры. На окружающем фоне серой ледяной воды и черного камня Чарли не мог не заметить его ярких голубых глаз и розовых щек. Он знал ребят этого типа. Когда-то он учился вместе с такими на парамедика. Таких называли «эрделями» — элитной породой. Чарли всегда мечтал стать одним из них — спасать людей, не обращая внимания на опасность.
— У нее гипотермия, — сказал Чарли. — Я уже двадцать минут делаю ей искусственное дыхание.
— Отлично, — кивнул спасатель. — Мы ее забираем.
Быстро, но мягко и осторожно он стал освобождать Тесс от страховочного троса. Чарли в очередной раз восхитился профессионализмом этого человека. Любое резкое движение, любой рывок руки или ноги у пациента с переохлаждением мог спровоцировать прилив холодной венозной крови от конечностей к сердцу и в результате его мгновенную остановку.
Затем спасатель сообщил по рации пилоту вертолета, что готов, и с вертолета, словно с неба, спустились на тросах носилки.
— Куда вы ее повезете? — спросил Чарли, молясь в душе, чтобы ему назвали больницу, а не морг.
— В Норт-Шорскую больницу скорой помощи. Там лучшее во всей округе отделение реанимации после переохлаждения.
Чарли смотрел, как спасатель фиксирует Тесс на носилках, сам пристегивается к общей страховке и подает сигнал оператору лебедки. Они стали подниматься со скалы. Чарли не отрываясь смотрел, как вращающийся ротор подтягивает носилки и как они в конце концов скрываются в чреве вертолета. «Джейхоук» чуть подался вперед, сделал вираж и стал набирать высоту, уходя на запад.
Волны все бились о скалу, и соленые брызги щипали Чарли глаза. Он смотрел, как оранжево-белый вертолет исчезает вдали, и слезы застилали ему взгляд. Он остался один на скале, вздымавшейся из вод Атлантики, но теперь у него была надежда. Чарли сжал замерзшие руки, закрыл глаза и стал молиться.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Чарли сразу же возненавидел приемный покой реанимационного отделения. Нет, раздражали его вовсе не больные, усталые, измученные ожиданием люди, сидевшие вокруг. Чарли чувствовал себя здесь неуютно не из-за того, что видел перед собой, а из-за того, что чувствовал. Его сверхъестественный дар прежде никогда не проявлял себя за воротами кладбища, но он знал, что здесь, в больнице, полно духов; они кружили около своих семей или же прогуливались по длинным коридорам. В стране живых отделение скорой помощи было пересадочной станцией, земным эквивалентом промежуточного мира.
Неужели дух Тесс уже здесь? — подумал Чарли, садясь на жесткий пластмассовый стул и прислушиваясь к бульканью в стоявшем напротив аквариуме. Может быть, он витает в освещенной холодным флюоресцентным светом комнате ожидания? Чарли закрыл глаза, чтобы не видеть ничего вокруг, но мысли его от этого спокойнее не стали. Два часа кряду он гнал катер на полной скорости к ближайшему от больницы причалу, отчаянно стремясь оказаться рядом с Тесс и выяснить, каково ее состояние. Но пока никаких новостей не было. Врачи еще не выходили из блока интенсивной терапии, и даже старые знакомые Чарли — медицинские сестры, работавшие в больнице, — ничего не знали. Тинк сидел в другом углу комнаты. Его большие пальцы терзали крохотный мобильник. Он звонил чуть ли не всем жителям Марблхеда, имеющим телефоны, чтобы сообщить, что Тесс жива и находится в больнице.
Чарли пытался успокоиться, но все было бесполезно: его мысли то и дело возвращались к так называемому «правилу трех», известному всем спасателям. Чарли узнал о нем, когда учился на парамедика. В критической ситуации человек может прожить три минуты без кислорода, три часа без тепла, три дня без воды, три недели без пищи. Теоретически у Тесс был шанс.
Чарли также прекрасно знал, что при переохлаждении люди зачастую выглядят как покойники. Он перебрал в памяти все основные симптомы: замедленное сердцебиение, отсутствие рефлекторной реакции на внешние раздражители, пульс не прощупывается, зрачки не реагируют на свет. Медики называли такое состояние гибернацией, физиологическим зависанием между жизнью и смертью. Вот почему врачи скорой помощи в подобных случаях не прекращали реанимацию больного до тех пор, пока им не удавалось согреть до нормальной температуры его тело, сердце и легкие. Пока ты холодный и мертвый, тебя еще можно оживить, но когда ты теплый и мертвый, дело гораздо хуже, любили говорить они.
Возможно, Тесс все еще находилась в этом промежуточном состоянии и могла быть возвращена к жизни, подобно тому как Флорио когда-то удалось оживить Чарли в машине «скорой помощи». Первым шагом была принудительная подача в легкие кислорода, нагретого до ста семи градусов по Фаренгейту. Это наверняка начали делать еще в спасательном вертолете Береговой охраны. Подогретый воздух мог стабилизировать температуру сердца, легких и мозга. Наверняка Тесс также обложили специальными термоодеялами — голову, шею, бока и промежность. Таким образом восстанавливалась нормальная температура наружных покровов тела. Затем следовало ввести в вену теплый физраствор, чтобы избежать последствий обезвоживания.
Уже здесь, в больнице, врачи должны были начать сложный и тонкий процесс восстановления нормальной температуры тела, учитывая опасность повреждения клеток различных органов. Они вводили солевой раствор ей в желудок, мочевой пузырь и даже в легкие или же использовали аппарат «искусственное сердце — легкие», который удалял кровь из тела, согревал ее и снова закачивал в сосуды.
Но почему никто из персонала так долго не выходит из палаты интенсивной терапии? Может, это не просто гипотермия? Может быть, она получила более тяжелые повреждения? На какое-то время мрачные размышления Чарли были прерваны появлением в дверях приемного покоя весьма впечатляющего персонажа: сюда даже не вошел, а ввалился грязный, дурно пахнущий бомж. Его рубашка была вся в крови. Чарли решил, что это огнестрельное или ножевое ранение.
Затем вращающаяся дверь повернулась еще раз, и Чарли увидел, как вошла мать Тесс. Он сразу же узнал ее — настолько похожи они были с дочерью овалом лица и формой носа. Чарли вскочил.
— Миссис Кэрролл, — сказал он, — простите меня, что я не смог найти Тесс быстрее.
Женщина покачала головой.
— Благослови тебя Бог, что ты вообще нашел ее, — сказала она, касаясь его руки. — Пожалуйста, зови меня Грейс.
— А я Чарли, — ответил он, — Чарли Сент-Клауд.
— Сент-Клауд. Как ангел с небес, — проговорила она.
Тинк подошел к ним и приобнял Грейс своей могучей ручищей.
— Врачи что-нибудь сказали вам о состоянии Тесс? — спросил Чарли.
— Нет, я приехала сюда через десять минут после того, как приземлился вертолет, а спасатели Береговой охраны ничего мне не сказали. — Она посмотрела прямо в глаза Чарли. — Как она выглядела, когда ты нашел ее? Она была ранена? Она что-нибудь говорила?
В этот момент Чарли понял, что Грейс еще не представляет себе всей тяжести ситуации. Мысленно он вдруг перенесся туда, на скалу Минго, где Тесс лежала у него на руках. Он вспомнил, как снова и снова звал ее по имени, как пытался привести ее в чувство. Он говорил ей, как все ждут ее в Марблхеде, как надеются, что она вернется домой. Но она его не слышала. Она была неживая. За все время у нее ни разу не затрепетали ресницы, не дрогнули губы, не шевельнулись пальцы.
