слышались тихие голоса: Власта о чём-то расспрашивала Эвелин.
Слишком взволнованный для того, чтобы уснуть, я в одиночестве сидел за убранным и чисто вымытым столом. Перед моими глазами неторопливо проплывали события последних лет. О, сколь многое мне довелось пережить! И как щедро оделила меня судьба! Зачем? Чему она меня предназначает? Что должен сделать я в своей жизни, чтобы оправдать и мои громадные деньги, и мою хотя и маленькую, но всё же власть над людьми?
Всё стихло в полутёмном гостевом зале. Все уснули. Осторожно отодвинув стул, я встал, вдоль стены прошёл к камину. Подложил к малиновому боку колоды пару сухих поленьев – чтобы не гасла. Сквозь дальнюю, маленькую дверь вышел во внутренний дворик. Постоял в тишине, беспричинно улыбаясь охватившей меня ночной темноте. Глубоко вдохнул чистый, холодный воздух. И, призвав на помощь память, на ощупь, сквозь дворик пробрался к началу узкой каменной лестницы, ведущей на внешнюю замковую стену.
Поднялся наверх. Луна, почти полностью скрытая тучами, всё же высвечивала контуры стен и кроны редких деревьев внизу. Поёживаясь в объятиях холодного ветра, нападающего на меня в те мгновения, когда приходилось идти между стеновыми зубцами, я сделал несколько десятков шагов по гребню стены. Дойдя до тёмного массива дальней, северной, круглой башни, самой большой в замке, остановился. Мысленно пожалев, что не захватил тёплый войлочный плащ Носатого, застегнул ворот рубахи. Дотронулся до шершавого серого камня в толстом башенном боку. Мой замок! В какие давние времена и сколько сотен людей приложили свой труд, чтобы его построить? А теперь я, не перекативший здесь ни одного камня – его владелец. Почему? Как это произошло? Ну, из морского похода привёз сундук денег. Сейчас многие в Англии зарабатывают нечестные деньги тем, что грабят колонии. А мои деньги – честные или нет?
И вдруг я вздрогнул.
– Холодно, мастер, – сказал кто-то совсем рядом со мной (выговор был весьма неправильным, и фраза прозвучала как «хуолатна, маста»).
От стены отделился контур человека, приблизился, и я ещё раз вздрогнул, когда человек накинул на меня какую-то хламидку.
– Доброй ночи, Тай, – сказал я охрипшим вдруг голосом. – Тебе тоже не спится?
– Я жду вас, мастер, – ответил почти невидимый в темноте японский боец, выкупленный мною у южноморских пиратов.
– Меня? Ты что же, знал, что я проникнусь бредовой идеей – среди ночи подняться на стены?
– Знал, – коротко ответил мне Тай.
Нет, я не стал далее выражать удивления. Видимо, приобретённый жизненный опыт сделал меня сдержанным. Я просто кивнул. Затем поинтересовался:
– Днём, когда я въезжал в замок, ты сказал мне, что опасности нет. Это было связано с гостями?
– Да, мастер. Я смотрел на их лица в стеклянный глаз, и их лица были чистыми.
– Что это за глаз?
Вместо ответа Тай нашёл в темноте мою руку и потянул в сторону башни. Медленно, опасаясь оступиться, я прошёл сквозь стену. За моей спиной негромко стукнула притворённая дверь. Шорох, шаги – и вдруг хлынул свет: Тай откинул створку, закрывавшую небольшую нишу во внутренней стене башни, а в этой нише обнаружилась горящая лампа. Намётанным столярским взглядом я выхватил показательную деталь: створка была из светлых, строганных досок, то есть недавно сделанной. И сработана была так, что в притворённом состоянии не пропускала наружу ни малейшего лучика света от спрятанной в нише лампы.
Тай взял лампу, вытащил из ворота куртки большую иглу, деловито поправил фитиль. Вернул иглу на место, поднял лампу над головой и жестом пригласил меня следовать за ним.
Мы двинулись вниз по закручивающимся в спираль ступеням. Миновали круглый цейхгауз в основании башни, прошли по каким-то подвалам и коридорам. Поднялись вверх по крутой, очень узкой – я ободрал плечи – проложенной внутри стены лестнице. Здесь открылась крохотная площадка, на которой поместились поставленный на торец бочонок, накрытый лоскутом толстого войлока, и длинная подзорная труба на треноге. Внешний окуляр трубы был вставлен в узкую, не шире ладони, бойницу.
– Это – «глаз»? – догадался я.
– Да, – ответил Тай, приподнимая, чтобы лучше осветить помещение, лампу.
– Подзорная труба, – внятно выговорил я.
– Подзорная труба, – старательно повторил Тай.
– В неё ты смотришь на лица тех, кто приезжает в замок?
– Кто въезжает в ворота.
– И по лицу ты можешь определить, добрый человек или нет?
– Опасный или нет, – поправил меня Тай. – Когда человек думает, что его никто не видит, на нём нет маски. Что имеет внутри – всё на лице. Те, кто приехали сегодня днём, – не опасные. – И добавил: – Не англичане.
– Забавно, – пробормотал я, дотрагиваясь до холодного цилиндра трубы.
– Днём можно посмотреть, – сообщил Тай и передал мне лампу.
Сделав знак, чтобы я поднял её повыше, он привалился плечом к стене, надавил и одновременно потянул кверху неприметную, ржавую, едва выступающую из камня скобу. Кусок стены дрогнул и уплыл внутрь. Тай скрылся в проёме, который спустя миг осветился изнутри. Я сделал пару шагов – и замер. Добротная, ярдов пять на пять комната. Без окон, каменный мешок. Слева – дубовый диван с аккуратно заправленной постелью. За ним, вдоль стены – крепкий верстак; два зеркала по бокам, два зажженных светильника перед ними, полка с инструментами. Справа – вертикальная шпалера из поставленных друг на друга шести сундуков, за ней в ряд – три шкафа. А на выбеленной торцевой стене, прямо напротив меня, от пола до потолка, был выписан замысловатый чертёж. Чувствуя, что сердце моё учащённо забилось, я прошёл в глубину комнаты. Тай задвинул тяжёлую каменную дверь и зажёг ещё пару светильников. Я всмотрелся в чертёж – и вздрогнул: до сознания дошло, что на стене, в два цвета, оранжевой и синей краской выписан план замка «Шервуд». Я дотронулся пальцами. Повернулся к Таю, сказал:
– Ещё влажная!
Тай подошёл, утвердительно кивнул. Пояснил:
– Красная – всё, что над землёй. Чёрная – что под землёй.
– Это ты – сам?!
Тай снова кивнул.
– А это, – я обвёл взглядом комнату, – здесь так и было?
– Нет, – ответил Тай. – Когда я нашёл её, здесь было пусто. По замку пособирал, принёс незаметно. Много всякого есть в замке.
– А как же ты нашёл? – взволнованно спросил я.
Тай взял в руки лампу и пригласил меня выйти. Мы вышли на площадку. Здесь, следуя указующему жесту, я взглянул на потолок и едва не вскрикнул. Отчётливо, сквозь пятна пыли и копоти, виднелся разрезанный надвое волнистой линией овал.
– Знак «кара-тун»!
– Да, – со спокойствием на смуглом японском лице подтвердил Тай.
– Это что же, – я почти задыхался от волнения, – и этот замок, и дворец Аббасидов строили одни и те же мастера?
– Мастера – разные, – покачал головой маленький японец. – А тайны – одинаковые.
Мы вернулись в комнату. Я снова подошёл к плану замка и стал любоваться. Совершенно узнаваем! Вот – въездные ворота. Слева – ристалище и конюшни, справа – каретная, кузня, цейхгауз. Дальше – родник, мостик, каминный зал. Башня.
Тай в это время, звеня, выставил на небольшой круглый столик пару медных кружек, сахарницу, приборы. Я подошёл к столику, взялся помогать. Принял из рук в руки тёплый горшок, снял крышку. Зажмурился от ванильно-яичного аромата свежезапечённой тыквы.
– Здесь есть и очаг?
Тай молча шагнул к стене, отодвинул один из шкафов. Открылся, альков, в котором, точно, был устроен очаг. Ровный каменный под очага покрывал ковёр из углей, медленно перекатывающих тусклое
