Спустя пять минут мы были в среднем цейхгаузе.
Честное слово, я бы тысячу раз прошёл мимо и ничего не заподозрил. А вот после объяснения картина стала отчётливой и понятной. Действительно, четырёхугольная линза, лёгкое углубленье в земле. До мурашек на коже пришла уверенность: под ним закопан сундук.
С лихорадочным блеском в глазах, раскрасневшиеся малыш Чарли и карлик Баллин ударили заступами. В холодный воздух из их ртов вылетали клубочки пара. Покатились к их ногам комья мягкой земли, и угрюмый, с лиловыми щеками горбун Гобо и долговязый Пенс торопливо приняли эти комья в лопаты.
Прибежал Носатый и, жестом дав понять, что Дэйла благополучно отправил, азартно спросил:
– Ещё сундук?
Привалившись к моему плечу, он жарко дышал мне в шею. Раздражение быстро пленило меня, и я, каюсь, это плененье позволил. Едва сдерживая резкое слово, я терпел это маленькое, но совершенно невыносимое бесчинство, лихорадочно перебирая мысли – как побеспощадней, но, не роняя достоинства, поставить на место зарвавшегося слугу. Послать его перекладывать сложенные мальчишками камни? Наковырять и привезти пару бочек угля из шахты? Воды наносить в кухню из ручья чайной ложкой?
И тут неожиданно для себя самого я едва не расхохотался. Закашлявшись от смеха, я молча сказал: «Ну и дурачок же ты, Томас. Нашёл из-за чего изводиться!»
Повернулся к Носатому, одной рукой обнял его и негромко сказал:
– Пошли в дом.
И мы зашагали обратно, в каминный зал, и Носатый послушно и радостно шёл рядом, и как не бывало никакого на него раздражения.
– Принесём два стула, – пояснил я ему, – и скамью для девочек. Копать-то не меньше чем полчаса.
– Не два, а три стула? – вопросительно поправил меня Носатый.
– Почему три?
– Ну как же. Две дамы и вы, мистер Том.
– Пусть будет три.
Не прошло и десяти минут, а я и мой матрос принесли скамью и три стула, и девчоночки, нежноголосые милые птички, поспешно устроились на ней, Ксанфию посадив в центре, и дамы присели на стулья, отчего я получил тёплый, родственный взгляд от Власты, и такой же – от Эвелин, а потом дамы так же взглянули друг на друга, и, улыбаясь, как маленькие, взялись за руки.
Запалённые, стирая с лиц обильные капли пота, Чарли и Баллин отдали Питу и Брюсу тяжёлые заступы. Пенс и Гобо также передали лопаты, и дело продолжилось.
Тай изредка делал шаг к краю вполне обозначившейся ямы и молча указывал, где стесать или углубиться.
Первый запал ушёл, и мальчишки, отбрасывая с потных лиц мокрые волосы, тяжело дыша, копали всё медленней. Я выжидательно посмотрел на Тая, и чуткий, словно змея, желтолицый японец, тут же поднял голову и молча посмотрел на меня. Посмотрел, потом кивнул и, отстранив мальчишек от ямы, взял лопату и спрыгнул вниз. Я тоже взял лопату и, подойдя, стал сверху, отвесными ударами стёсывать землю со стен. Коренастый, коротконогий японец, словно машина, точными, размеренными движениями выбрасывал наверх полные лопаты чёрной земли.
И вот, когда над кромкою ямы остались лишь его голова и плечи, в воздухе ударил заставивший вздрогнуть всех звук. Лопата Тая отчётливо лязгнула о железо. Звук царапнул мне мозг. В колени и локти хлынула алая, медленная истома. Тай поднял голову, повернул влево-вправо бесстрастное, узкоглазое своё лицо и, добавляя мощи охватившему всех восторгу, ещё раз с силой ударил лезвием о невидимое железо.
На всех лицах у нас плясало нескрываемое возбуждение, и наверное уж оно присутствовало и в груди моего золотого японца, но с равнодушным, отрешённым лицом он снова поднял лопату и снова ударил. На этот раз лезвие гулко ударило в дерево.
– Гроб! – испуганно выкрикнул Чарли.
Грэта, тоненько взвизгнув, сползла с лавки и принялась было прятаться, но Омелия удержала её, приговаривая:
– Сун-дук, моя глупая девочка, сун-дук. Один уже стоит у нас возле кухни, с посудой.
– А я мертвецов не боюсь, – заявил круглолицый Бубен. – Я в Плимуте помогал могилки копать.
– Да я тоже не боюсь! – дал в голос силы слегка уязвлённый Чарли. – Противно только. – И, закатив глаза и сверкнув белками, он выставил перед собой скрюченные пальцы и, показывая, насколько ему противно, заунывно провыл:
– Ы-ы-ы-ы!!
Снова было полезла под скамью Грэта, но было уже настолько не до неё, что и она сама забыла про страх и осталась. Откопав сундук с одного бока, Тай протянул руку, и Носатый тотчас подал ему тонкий конопляный канат. Закрепив его на ручке сундука, Тай откопал второй бок и снова утянул в недра ямы конопляную змейку. Потом, подав мне и Носатому руки, выбрался наверх.
– Тянем! – скомандовал я.
И Тай и Носатый натянули верёвки. Миг, другой, и вдруг верёвки тронулись вверх. Я быстро посмотрел на Эвелин, на Власту, и сообщил сдавленным шёпотом:
– По-шёл!
И вот среди напряжённой тишины прокатился глубокий и слитный вздох-возглас:
– О-о!!
Сундук выплыл наверх.
Перехватив за ручку, я помог поставить его возле скамьи. Кто-то из мальчишек полез на скамью, но Пит строго осадил его, взглядом дав понять, что тот мешает смотреть дамам.
Это был чёрного дуба, густо окованный железными полосами мощный ящик. Старомодный замок, цилиндром, навесной, в двух кольцах. И сам замок, и железные полосы определённо были залиты дёгтем. Теперь этот дёготь так затвердел, что отомкнуть замок было вряд ли возможно.
– Сбивать? – азартно спросил Носатый. – Нести топор?
– Не будем сбивать, – твёрдо ответил я. – Такой замок уже сам по себе большая редкость. Положим потом в кипящее масло и попробуем отомкнуть.
– Как же тогда открывать будем? – спросил Носатый.
– Неси напильник, – сказал я ему. – Одно кольцо срежем.
Носатый припустил из цейхгауза. Тай вдруг поманил Пита пальцем и жестом попросил его подать стоящее в отдалении у стены небольшое бревно. Пит и Бубен с готовностью принесли его, и Пит спросил:
– Это зачем?
– Поднимающий клад обязательно должен, – старательно выговаривая английские слова, пояснил Тай, – убедиться, что он не дурак.
– Как это? Как это? – запищали и заголосили мальчишки.
– Иногда клад, – пояснил Тай, – состоит из двух сундуков. Один, ценный, закапывают глубоко и немного засыпают землёй. Потом на него опускают второй сундук, не очень ценный, и тогда уже засыпают совсем. И как узнать, есть ли под первым сундуком ещё что-то?
– Дальше копать! – выскочил вперёд Чарли.
– Можно легче, – сказал ему Тай.
– Ну и как же? – нетерпеливо спросил Чарли.
– А вот как, – ответил мудрый японец.
Он поднял бревно вертикально, занёс над ямой – и разжал руки. Бревно скользнуло вниз и тяжело ударило в дно ямы. «Гомм», – раздался протяжный звук. Тай без тени эмоции посмотрел на меня и сообщил:
– Там ещё есть сундук, мастер.
Я шагнул ближе. А Тай вытянул бревно из ямы, отошёл в сторону и, подняв его, ударил в землю. «Гуп», – коротко и глухо сказало бревно. Тогда японец вернулся и запустил бревно снова в дно ямы. «Гомм»,
